Александр Красницкий - Гроза Византии
Аскольд и Дир удалились после этого.
— Что с ним такое? — спрашивали у Всеслава.
— Не знаю… Чуть не накануне он был против этого похода, — пожимал тот плечами…
И никто из них не догадывался, что все это сделал один поцелуй Зои… — Довольна ты мной? — спрашивал у молодой женщины Аскольд, пройдя прямо в ее горницу.
Зоя из окон видела все, происшедшее в это утро. Она понимала, что теперь для Аскольда уже возврата нет; поход решен окончательно.
— Ты — мой герой, — нежно улыбаясь, отвечала она.
— Я делаю это для тебя…
— Благодарю… Мое имя, стало быть, после похода будет славно так же, как и твое.
— Ты сказала, что пойдешь со мной?
— Да, как верная жена я последую за тобой, хоть в самую сечу. Я буду держать щит перед тобой и ободрять тебя поцелуем, когда ты падешь духом!… — Помни, мы соединимся на всю жизнь!
— Да, но только после похода…
— Один поцелуй, Зоя…
— Нет, мы успеем намиловаться после…
— Ты жестока…
— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был славен, вот и все…
— Но если поход будет неудачен?
— Все равно: я твоя…
Голова Аскольда кружилась, как на другое утро после пира. Он чувствовал, что эта женщина с каждым своим словом приобретает над ним неотразимую власть.
Он ушел в свои покои, потому что к Зое пришел брат.
— Что, брат, — спросила молодая женщина, — я была права?
— Я не узнаю его… Что с ним? Он совсем переменился…
— А я тебе скажу… Чего не могли сделать с ним вы, сильные мужчины, сделал один только поцелуй слабой женщины.
— Твой?
— Мой.
Всеслав плюнул.
— Бабник! — презрительно произнес он.
— Все равно, поход решен…
— Спасибо тебе и на этом!
В самом деле, в тоже утро начались деятельные приготовления к морскому походу. На Днепре было устроено множество временных пристаней.
Около каждой из них нагружались припасами и оружием струги. Повсюду во все роды и племена были посланы уведомления с призывом к набегу. В Киев стекались огромные толпы людей. Приходили кроткие яснолицые поляне, являлись звероподобные древляне. Все несли с собой припасы и оружие и в надежде погулять и побуйствовать на просторе спешили в Киев…
Одушевление было полное…
Всем известно было, что много пленников и среди них внуки Улеба, любимейшего старейшины полянского, томятся в Византии, и поход на столицу ее славяне считали своим общим, всех сплачивающим, делом.
Как раз в это время получено было известие, что византийские купцы, миновав пороги, подходят к Киеву.
Князья не желали их пускать, но Зоя хотела знать, что происходит в Византии…
Купцы были допущены к князьям, и им даже было оказано гостеприимство в княжеских палатах.
11. ПРИБЫТИЕ ПОСЛОВ
О прибытии послов в Киев и в палатах князя, и среди народа шел великий толк.
— Чего это князьки-то очень с ними торгуются? — говорили простые людины Киева. — Сами на их государство набегом идут и сами же их за милую душу принимают.
— Негоже как будто это…
— Чего негоже? Разузнают они про их государство все, что надо, вот и ударят на них…
— Так от них и разузнаешь!
Прибывшие купцы, между тем, искренно дрожали за свою жизнь. Не будь на их судне византийских солдат, они давно бы уже свернули в сторону, но, увы, им сделать этого было нельзя. Среди них был серьезный человек — врач Фока. Всю дорогу, от Константинополя до устья Днепра, он пробыл в своей каюте. Что он там делал — купцам не было известно, но когда они пересели на струги и пошли уже по Днепру, этот самый Фока вдруг обратился к ним с речью.
— Вы знаете, зачем вы посланы, — сказал он. — В самом деле, смерть для каждого человека так или иначе, а неизбежна. Это каждому предопределено судьбой при его рождении. Где умереть, в Византии или на берегах Днепра, — это все равно. И там, и тут — смерть… Я говорю и о себе также, только я думаю как философ и всегда готов к своему концу. Покоритесь и вы! Неизбежного не избежать. Отечеству, когда оно в опасности, послужить необходимо. Это — долг каждого. Итак, вы поднесете этим киевским князьям обильные дары, а между ними вот эти браслеты; постарайтесь, чтобы они примерили их. Браслеты разной величины, а эти варвары очень любят украшать свое тело… Пусть бы они надели их…
— Тогда что же? — воскликнул наиболее любопытный Ульпиан.
— Тогда мы спасены!
— А они?
— Они погибли…
— Но разве это возможно?
— Все возможно для науки! — наставительно воскликнул врач.
— Это будет очень трудно сделать, — пробормотал один из купцов.
— Вы должны суметь сделать это! — тоном, не допускающим возражений, сказал Фока в ответ на это замечание.
После этого разговора купцы собрались на отдельное совещание. Фока между ними не присутствовал.
«Кака быть?» — беспокоил всех один только вопрос о предстоящем страшном деле.
— Нужно исполнить, — отвечал за всех Лаврентий Валлос, — слишком велика торговля Киева с Византией, чтобы допустить набег…
— Но ведь очень трудно заставить этих варваров немедленно надеть на себя браслеты.
— Мы должны попытаться.
Так было решено.
Прибывшие купцы и понять не могли, чему они обязаны таким широким гостеприимством в Киеве. Их приняли там как самых почетных гостей. Хотя все кругом, по их наблюдениям, готовились к набегу, но князья не подали и виду. Они готовы были встретить пришельцев с прежней своей простотой и обходительностью.
Когда их легкие струги причалили к купеческим пристаням, то из княжеских палат сейчас же были посланы купцам обильные подарки.
Сами князья обещали навестить их.
Но незадолго до времени, назначенного для прибытия князей, на струги византийских купцов пришла женщина, закутанная с ног до головы. Даже лицо ее было сплошь закрыто. Она очень интересовалась тем, что происходит в Византии, и подробно расспрашивала прибывших о всех происшествиях последнего времени.
Купцы были очень удивлены, когда оказалось, что эта женщина знает все тайны не только обычной византийской жизни, но и двора.
Она спрашивала и о подруге порфирогенета Ингерине, и о Василии Македонянине, и о Склирене, и о Никифоре.
К сожалению, никто не мог удовлетворить ее любопытства. Валлос и его товарищи пробыли слишком мало времени в Константинополе и сама знали очень немногое.
Зато, когда их посетительница ушла, они были поражены словами своего невольного спутника — врача Фоки.
— Клянусь Эскулапом, — сказал тот, — мне знаком этот голос… К сожалению, я не видел ее лица, но голос, голос…
— Ты узнал его? — с испугом воскликнул Валлос.
— Не могу ручаться, но это — голос Зои — знаете, той, что из рабынь стала госпожою.
