Наследие войны - Уилбур Смит
- Кто это сделал?
- Обычная банда лицемеров и хулиганов. Была одна особенно неприятная работа, майор по имени Снелл. У него была жена, которую он заслуживал, изможденная старая мегера, и я всегда считал, что он завидовал мне за то, что я преуспел с Верити там, где он этого не сделал. Он отомстил мне, отдав под трибунал за дезертирство. Могу добавить, что это совершенно сфабрикованное обвинение. Как бы то ни было, я был в своей комнате, чертовски жалея себя, когда это ружье появилось, как гром среди ясного неба, в очень хорошем, но сильно использованном футляре. Внутри была записка от Верити, свидетельствующая о получении от меня 25 фунтов за покупку ружья. Конечно, я никогда не платил ей ни пенни, я никогда в жизни не видел эту чертову штуку до того дня. Это был ее прощальный подарок.
Леон поднял ружье и вскинул его на правое плечо с раскованной, непринужденной грацией, которая делала его похожим на мужчину вдвое моложе его.
- Бах! - сказал он, целясь в воображаемую мишень. - Можно сказать, этот 470-й калибр сделал мне состояние, - сказал он, опуская ружье. - Без него я бы никогда не начал свой охотничий бизнес.
- Ты скучаешь по нему?
- Я скучаю по молодости. Боже, каково это - быть подтянутым, сильным, с таким количеством энергии. Я скучаю по невинности всего этого. В те дни Африка была еще более дикой. Человек чувствовал себя свободным, как птица. Я думаю, что именно война – я имею в виду первое шоу – все изменила для меня. Я видел довольно ожесточенные бои, преследовавшие фон Леттов-Форбека и его войска по всей Восточной Африке. Ты же знаешь, что такое война, ты не можешь не видеть, как живот полон смерти. А потом Кения, казалось, привлекала всех бездельников, авантюристов и жуликов, которых мог предложить Блайти. Мне повезло, что у меня достаточно земли, чтобы никто из них не приближался ко мне.
- Лусима - это собственный, личный мир. Мне это нравится, - сказал Герхард. - Но я знаю, что ты имеешь в виду, говоря о войне. Я сбил более ста вражеских самолетов. Для меня этого было достаточно. Я не стрелял из оружия со времени моего последнего полета.
- Надеюсь, ты возьмешь его с собой, когда будешь в лесу? Никогда не знаешь, когда поблизости может оказаться опасное животное. Посмотри на бедного Пэдди О'Хирна.
- Да, но мне еще не приходилось им пользоваться. Я бы сделал это, чтобы защитить себя и, конечно же, защитить свою семью. Я просто не умею стрелять из спортивного интереса.
- Ну, это твоя прерогатива, - сказал Леон. - Я придерживаюсь несколько иной точки зрения. Суровость войны заставила меня оценить благородство охоты. Это самая древняя битва из всех, человек против зверя. В этом есть чистота, если вы спросите меня, даже благородство. Имей в виду, я не могу целыми днями бродить по стране в погоне за львом или слоном, как раньше. Меня подстрелили твои приятели из люфтваффе, когда они потопили "Звезду Хартума", - Леон сделал глоток бренди, который подлил немного огня в его живот. - Чертовы Стуки! - прошипел он. - Черт возьми, я чуть не потерял правую ногу. Один самодовольный какой-то даже пролетел мимо нас, когда мы сидели в спасательной шлюпке, просто чтобы хорошенько позлорадствовать.
Герхард гадал, настанет ли когда-нибудь день, когда он сможет признаться, что он и был "самодовольным каким-то", и он пролетел над спасательной шлюпкой не для того, чтобы позлорадствовать, а чтобы увидеть Шафран.
- Для человека, который уже не тот охотник, каким был когда-то, ты неплохо справляешься с оружием, - сказал он.
- Это связано с управлением ста тысячами акров природного заповедника, - ответил Леон. Мои ребята должны быть вооружены, если они в лесу с полудюжиной туристов. Наша стандартная винтовка здесь - Винчестер 70, патронник для патронов Холланд и Холланд Магнум 300 калибра, хотя у меня есть пара двуствольных винтовок H&H.
– И Шафран тоже-я видел, как она стреляла из одной из этих винтовок.
- У этой девчонки всегда был ястребиный глаз, - сказал Леон с гордостью любящего отца. - Он усмехнулся и добавил: - Даже если я не подведу ее в оружейной, а?
- А дробовики?
- Это для охоты на уток на наших озерах. У меня есть полдюжины 12-лунок различных марок.’
- Мне жаль человека, который попытается напасть на тебя здесь, это точно.
- Я искренне надеюсь, что этого никогда не случится. Меня постоянно называют чернокожим любовником, потому что я справедливо отношусь к африканцам на своей земле. Но это вопрос самосохранения. Я держу своих людей довольными, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь из них пытался убить меня ночью. Но нельзя быть слишком осторожным. И, как ты говоришь, любого, кто попытается, ждет неприятный сюрприз.
В дверь постучали. Прежде чем Леон успел сказать хоть слово, вошла Гарриет, ее глаза блестели, когда она погрозила пальцем двум мужчинам и сказала: - Вам двоим пора подняться наверх. Зандеру и Кике есть что сказать, и они непреклонны в том, что их отец должен это услышать.
Гарриет провела Леона и Герхарда в садовую комнату, где их ждала Шафран. Зандер и Кика стояли напротив нее, а Лойян рядом с ними. Шафран улыбнулась, увидев вошедшего мужа.
- Очевидно, наши сын и дочь собираются произнести свою первую публичную речь.
- Неужели это так? - ответил Герхард. Он посмотрел на двух детей, которые практически подпрыгивали от сдерживаемого волнения, едва сдерживаемые попытками Лойяна успокоить их. - Ну, в таком случае нам всем лучше послушать, потому что я уверен, что они хотят сказать что-то очень важное.
-
