УЛЬМ – 43 - Александр Леонидович Аввакумов

***

Вера проснулась от стука в дверь. Она вздрогнула и протянув руку в сторону стула, нащупала свой домашний халат. Накинув его, она направилась в прихожую

– Кто там? – спросила она.

– Откройте, Вера! Это я, Олег Андреевич!

Немного поколебавшись, она открыла дверь. Покровский отодвинул ее в сторону и вошел в квартиру. Пройдя в зал, он сел в кресло и, сняв с себя шапку, положил ее рядом, на журнальный столик.

– Что произошло, Олег Андреевич? – спросила его Корнилова.

– Я у тебя переночую, – произнес он, словно не услышав вопрос Веры. – Не беспокойтесь, я вас не стесню. Я утром уйду….

Взглянув на нее, он все понял.

– Мне ничего от вас не нужно. Мне нужно лишь ваше кресло. Надеюсь, что вы не станете возражать?

Вера промолчала. Она, глядя на выражение лица гостя, сразу поняла, что возражать об его присутствии в квартире, бесполезно.

– Располагайтесь, я пойду, разогрею чайник, – произнесла она.

– Не стоит. Я прошу вас еще об одной услуге. Если это вас не затруднит, отключите телефон.

Он снял с себя шинель и положил ее рядом на стул. Вынув из кобуры пистолет, он передернул затвор и положил рядом на журнальный столик.

– Может, вы мне все же расскажите, что произошло? Почему вы пришли ко мне?

– Так нужно, Вера…. А, сейчас, идите, отдыхайте.

Хозяйка развернулась. Зайдя в спальню, она, не снимая халата, легла на кровать. Через полчаса она услышала, как громко захрапел Покровский. Какая-то непонятная тревога, без всякого боя, завладела ей. Она ворочалась с бока на бок, но уснуть никак не могла.

«Что произошло? – размышляла она. – Покровский достаточно умный человек и просто так прийти к ней он не мог. Выходит, произошло что-то такое, что заставило его покинуть свою берлогу? Его молчание, по всей вероятности связано с тем, что он не хочет ее пугать. Завтра утром я обязательно позвоню майору Крылову и все узнаю».

Во двор дома заехала машина. Покровский открыл глаза и, схватив пистолет, подошел к окну. Посреди двора стояла черная «Эмка». Стараясь двигаться тихо, он на цыпочках вышел в прихожую, стараясь по шагам, определить к кому и за кем приехала легковушка. Однако, сколько он не вслушивался в темноту, шагов он не услышал. Он снова подошел к окну и отодвинув край шторы, посмотрел во двор. Он был пуст. Он снова сел в кресло и вытянул ноги, стараясь расслабиться. Он попытался заснуть, но сон не шел.

«Как они могли выйти на явочную квартиру? – снова подумал он. – Неужели, он где-то прокололся? Если завтра на него не выйдет Степанов и Соколов, значит, чекисты вышли на него и это он привел их к этим людям, в противном случае, адрес сдал один из тех, кто знал этот адрес?»

Он посмотрел на часы. В свете падающего из окна лунного света, они показывали начало четвертого утра.

«Может, стоит уйти? – подумал он. – Если прокололся я, то чекисты наверняка, знают и этот адрес? Но куда пойдешь, если за окнами ночь?»

Он закрыл глаза и постарался вспомнить мать. Перед глазами поплыли теплые и мягкие, словно пух, руки мамы. Вот она касается его головы, нежно проводит рукой по волосам, от этих невесомых прикосновений ему становится тепло. Он пытается поймать ладошки матери своими губами, но у него ничего не получает. Он хватает раскрытым ртом воздух, пытается что-то сказать, но не может. В зал входит отец. Он становится в дверях и как-то не естественно расставляет свои большие и сильные руки, словно пытаясь закрыть ими его и мать. По его лицу струится ручеек крови, которая заливает его лицо. Рядом с отцом вдруг появляется человек в черной кожаной куртке, который держит в руках обагренную кровью шашку. Отец тянет к нему руки, что-то кричит, но из его рта вырываются лишь какие-то непонятные ему звуки.

Он открывает глаза оттого, что кто-то теребит его за плечо. Ему понадобилось какое-то мгновение, чтобы прийти в себя.

– Олег Андреевич! – тихо произносит Вера. – Проститесь же!

– Простите меня, я наверное, кричал?

Она кивнула. Он встал с кресла и подошел к окну. Там за окном бушевала метель. Порывы ветра поднимали снежную пыль и гнали ее вдоль двора. Он быстро накинул на себя шинель и молча, направился в прихожую.

***

Капитан Степанов свернул за угол здания и увидел майора Тихонова, который стоял около КПП и курил. Он подошел к нему и молча, протянул ему свою руку.

– Давно ждете? – поинтересовался он у майора.

Тот не ответил и, бросив недокуренную папиросу в урну, последовал за капитаном.

– Сегодня в Челябинск уезжают мои люди, – вполне буднично произнес он. – Я хочу, чтобы вы проводили их.

Это было такое необычное предложение, что Степанов невольно удивился ему.

– Почему я? – спросил он Тихонова.

– Так нужно. Я должен быть уверен в том, что они уехали.

– Но я не знаю этих людей, – тихо ответил капитан и посмотрел на Тихонова.

Они вошли в кабинет Степанова и, не снимая шинелей, сели за стол.

– Вот их адрес, – произнес майор и протянул ему небольшой листочек, на котором карандашом был написан московский адрес. – Просто нужно негласно сопроводить их до вокзала и не более.

Капитан взял в руки листочек и, прочитав адрес, порвал его на мелкие кусочки, которые бросил в пепельницу. Он, молча, достал из кармана шинели спички и поджог их. Выдержав паузу, он спросил Тихонова:

– Я не специалист, чтобы вот так незаметно проводить их. А, если они заметят за собой слежку?

– Значит, это нужно сделать так, чтобы они не заметили.

– Хорошо, я попытаюсь, но гарантий никаких.

Майор снова достал из кармана шинели папиросы и закурил.

– Кстати, капитан. Кто ваши люди? – ненавязчиво поинтересовался майор. – Им можно доверять?

– Вы же видите меня, я на свободе. Если бы они были не истинными патриотами нашей родины, то они наверняка бы сдали меня НКВД.

Майор усмехнулся, над его фразой. По его лицу было отчетливо видно, что произнесенная капитаном фраза ничуть не убедила его.

– Блажен, кто уверовал, ибо попадет в рай, – произнес Тихонов. – Нужно их проверить.

– Каким образом?

– Пусть взорвут водокачку на Белорусском вокзале. Пусть испачкают так руки, чтобы не появилось желание сдаться властям.

– Но они не саперы и обращаться с взрывчаткой не могут.

– Я дам им мину. Там только нужно установить точное время на циферблате, а остальное все произойдет без их присутствия.

Их глаза словно искали