Когда будущее стало чужим - Дмитрий Чайка
— Знаешь, Брант, — сказала как-то Эйлин, — сколько длится беременность у собаки?
— Понятия не имею, — удивился тот. — А зачем мне это знать?
— Затем, милый, — посмотрела она ему в глаза, — что она длится два месяца. И очень скоро родятся новые щенки. И они будут расти в ситуации, когда пищи очень много. Они перейдут на падаль, потому что зимой тела будут сохраняться лучше, чем летом.
— Твою мать! — ахнул Брант. — Получается, что за зиму погибнут все люди, кто не сможет устроиться. А собаки за это время принесут новый приплод. Потом количество еды сократится, а количество отожравшихся псов-людоедов вырастет как минимум вдвое. Нас ждет настоящая война! Надо объяснить нашим!
Брант быстро и решительно возглавил новое поселение. Его назвали Ковчег, в честь старинных легенд о всемирном потопе, которые в том или ином виде проникли в мифологию всех народов мира. Брант ввел утреннюю разводку, где распределял людей на работы и назначал время дежурств. Сопротивляться никто и не пробовал, их пятерка моментально смяла бы любой протест. А идти за ворота никто не хотел, тут это было высшей мерой наказания.
На удивление, новость про собак не вызвала большого потрясения. Все поняли грядущую опасность моментально, и выход за ворота теперь был разрешен в количестве не менее трех человек, причем один из них должен был быть вооружен. По старой армейской традиции Брант загрузил всех работой от зари до зари. Страдающие от безделья люди стали бы катастрофой для маленького коллектива, где многие лишились детей, отданных навсегда в чужие края, или родственников, которые умерли от голода. Уборка, работа на кухне, мелкий ремонт помещений, уборка трупов вокруг Ковчега — все это занимало большую часть свободного времени. Изнурительный труд не давал людям сойти с ума, а неизбежная усталость притупляла горечь потери.
Трупы умерших от голода, убитых другими людьми и разорванных смелеющими с каждым днем собаками закапывали в глубокую траншею. Оставлять их на виду означало приманивать сюда новые стаи псов, а этого как раз жители Ковчега и боялись. Собаки пока ленились разрывать могилы, еды было полно и без этого, но стаи уже поделили территорию, и обегали ее по-хозяйски, поглядывая на людей с ленивым интересом, как на будущую добычу. Они не приближались после того, как один из псов напоролся на самодельное копье, домашние когда-то шавки умнели просто на глазах. Убитый пес пошел в общий котел, а шкура и потроха были выброшены на тропе, по которой ежедневно бегала его стая. Намек был понят правильно, и собаки стали куда осторожнее. Через два дня одну из женщин, что, стесняясь, ушла в кустики, разорвали быстро и жестоко. Мужчины, что были в их бригаде, ничего сделать не успели. Теперь намек был понят и людьми тоже. Установилось шаткое перемирие. Собаки не нападали на жителей Ковчега, признав их за неизбежное зло, а люди больше не убивали собак, которые иногда делали за них грязную работу, расправляясь с несчастными, что искали себе пристанища. Впрочем, и те, и другие теперь передвигались стаями. В случае, если бы кто-то дал слабину, любые негласные договоренности были бы аннулированы. Кто будет договариваться со слабаком?
Несмотря на то, что кое-какой боезапас Брант с друзьями смогли притащить к себе, стрелять было категорически запрещено. Только в самом крайнем случае. Ведь зима не за горами, и именно это время станет самым тяжелым в их жизни. Ведь именно тогда начнется война всех против всех.
* * *10 день катастрофы. Ниневия.
— Ваши величества, операция прошла по плану, — почтительно сказал министр обороны. — Ингланд блокирован, его армия и промышленность уничтожены.
— Детей вывезли? — брюзгливо спросил император. — А то у нас же общественное мнение и все такое.
— Да, ваше величество, — почтительно заявил тот. — По нашим оценкам, девяносто семь процентов детей вывезено в соседние страны и станут их гражданами.
— Много пробралось через твои хваленые бронеходы? — поинтересовался император.
— Полтора десятка человек, — поморщился князь Дайаэ. — Но это все случилось в первые три дня, потом все уязвимости в программном обеспечении были ликвидированы. Люди бывают весьма изобретательны, когда хотят жить. Прикажете арестовать их, ваши величества? Их местонахождение известно.
— Нашим величествам плевать на этих людей, — каркнула императрица, — пусть живут, раз сумели спастись. Светлый бог на их стороне, не нам менять его решения. Что там с этим корольком?
— По нижайшей просьбе ирландского правителя, вашего покорного слуги, королева и ее дочь были вывезены домой, к отцу. Бывший король Эдмунд был оставлен в Кембридже. Вот его фото перед отбытием вертолета с женой и дочерью. — Дайаэ дал императорской чете фотографию, которую они стали рассматривать с нескрываемым интересом.
— А ведь всего неделя прошла, — с удовлетворением произнес император. — Он же теперь выглядит, как мелкий проходимец. Как, однако, меняют людей жизненные невзгоды и плохое питание.
— И правда! — изумилась императрица. — Я же помню его. Такой представительный молодой человек. Был… Мой венценосный супруг, спорим, что он переживет зиму. В нем появилось нечто новое, я чувствую. Сила какая-то, что ли…
— Не переживет! — решительно сказал муж. — Он же родился во дворце, и он не умеет ничего, кроме как плести свои наивные интрижки.
— Спорим? — азартно сказала императрица.
— Спорим! — ответил ей император. — Что ставишь?
Императрица задумалась.
— Если выиграю я, то заберу себе Кипр, — сказала, подумав, императрица. А если выиграешь ты… Надо подумать…
— А если выиграю я, — азартно сказал император, — то ты мне не противоречишь целый год.
— Месяц! — начала торг императрица.
— Полгода! — включился в торг император.
— Квартал! — припечатала жена. — И ни днем больше.
— Договорились! Дайаэ, ты свидетель!
— Да, ваши величества, — почтительно подтвердил министр обороны, совершенно ошалевший от разыгравшей императорской четы. Давно он их такими не видел. — Но
