Эдмон Ладусет - Железная маска

— Я в вашем полном распоряжении. — И скомандовал своим людям: — На караул!

— Пустое, сударь, пустое… — отмахнулся Фариболь. — Столь важным людям, как мы, подобает скромность… Возьмите четырех солдат и проводите нас к коменданту.

В таком составе они и подошли к домику коменданта. Перед дверью Фариболь задержал офицера и сказал:

— Пусть ваши солдаты подождут здесь, а вы пойдете со мной. У господина де Сен-Мара дурные манеры, и, если он откажется исполнить приказ короля, ваша шпага будет не лишней.

— Слушаюсь, монсеньор, — ответил офицер и положил руку на эфес.

Комендант спокойно дремал в кресле, но был беспардонно разбужен грохотом пинком открываемой двери.

— Какого черта! — вскричал он. — Кто посмел явиться без приглашений?

— Я, монсеньор, — ответил Фариболь и, не снимая шляпы, вошел в комнату.

Сен-Map одним прыжком оказался на ногах. Его лицо исказили страх и изумление, рассудок отказался верить глазам, а руки подчиняться рассудку. Перед ним, в Бастилии, во всей красе стоял его давнишний грозный противник, прославившийся своей изворотливостью и умением путать следы…

— В… вы здесь? — только и сумел выдавить из себя Сен-Мар.

— Представьте себе, да! И со мной господин э-э… де Мистуфлэ. Вы, вероятно, помните его замечательный трюк с переодеванием в Пиньероле? А как вам понравился тупоумный рыбак с острова Святой Маргариты? Вспомнили? Чудесно, чудесно… Так как вы поживаете, дражайший господин де Сен-Мар?

Приняв слова Фариболя за очередной блеф, комендант насмешливо ответил:

— Черт возьми, капитан Фариболь! На здоровье я не жалуюсь, и это лишнее доказательство того, что в тюрьмах не столь нездоровый климат, как принято считать.

— Полностью с вами согласен.

— Но, правды ради, следует признать некоторую разницу между условиями содержания заключенных и жизнью коменданта… Впрочем, вам предстоит убедиться в этом лично.

— Вы и представить себе не можете, насколько вы близки к истине.

— С вами приятно беседовать, дорогой мой, но служба прежде всего, — с улыбкой ответил Сен-Мар и обратился к офицеру: — Бросить этого человека в самый сырой застенок!

Но офицер и бровью не повел.

— Извините, господин комендант, — вежливо проговорил Фариболь, — но, боюсь, вы заблуждаетесь… — И приказал: — Бросить этого человека в самый сырой застенок!

Офицер сделал шаг вперед и холодно произнес:

— Вашу шпагу, сударь!

Комендант отскочил назад и заорал:

— Вы что, с ума сошли?

— Дорогой мой Сен-Мар, — снова заговорил Фариболь, — вы отказываетесь подчиниться указу короля и тем самым нарываетесь на очень серьезные неприятности.

— Указ короля?

— Вот, ознакомьтесь.

Дрожащими руками комендант развернул пергамент, и у него волосы встали дыбом, когда он прочитал:

КОРОЛЕВСКИЙ УКАЗ

Настоящим Указом, мы, Людовик XIV, король Франции, через нашу августейшую супругу, маркизу де Мэнтенон. обязуя всех наших верных подданных оказывать тому всяческую помощь и содействие, предписываем нижеследующее:

Господину Фариболю, с отобранными по его усмотрению людьми, незамедлительно прибыть в наш замок Бастилию и принять на себя командование и управление оным. Дабы никто не смел чинить ему препятствий, заявляем, что настоящий Указ есть в то же время и патент коменданта означенного замка.

В отношении своего предшественника, господина де Сен-Мара, господин Фариболь поступит согласно своему усмотрению, но в интересах безопасности и спокойствия нашего королевства.

Помимо вышеизложенного, господину Фариболю укажут камеру узника, о котором он говорил нам в конфиденциальной беседе. Узник сей подлежит незамедлительному освобождению.

ЛЮДОВИК, КОРОЛЬ ФРАНЦУЗСКИЙ

И под этой подписью стоял хорошо знакомый бывшему коменданту росчерк маркизы де Мэнтенон, скрепленный королевской печатью. Подлинность документа была очевидна.

Но Сен-Мар отказывался верить собственным глазам.

— Нет! — вскричал он. — Его величество не мог издать такой указ! Я никогда не отдам вам монсеньора Людовика! У меня есть приказ убить его, но не выпускать живым!

— Тысяча чертей! — возмутился Фариболь. — Мое терпение лопнуло! — И крикнул в окно: — Эй, стража!

Четыре солдата мгновенно явились на его зов, и новый комендант Бастилии приказал:

— Арестовать и обезоружить этого человека. Если он окажет сопротивление, не бойтесь продырявить ему шкуру.

Сен-Мар наконец понял, что прекословить бесполезно, и шпага выпала из его рук.

— Сила на вашей стороне, — мрачно сказал он, — и я сдаюсь.

— Браво, сударь! Это самый разумный поступок в вашей жизни. Пойдемте.

У входа их встретили два тюремщика.

— Эти господа покажут нам дорогу, — добавил Фариболь.

— Вы позволите совет, хозяин? — осведомился Мистуфлэ.

— А что такое?

— Сен-Map заслуживает жесточайших пыток.

— Но, Мистуфлэ, он вел себя достойно, и я решил смягчить ему наказание.

— Но, хозяин, я перехватил его взгляд и все понял.

— Что же ты понял?

— Что он замыслил нечто скверное. Я бы посоветовал вывернуть ему карманы.

Едва Мистуфлэ успел закончить фразу, как Сен-Мар выхватил спрятанный в одежде кинжал и бросился на Фариболя.

— А, проклятый разбойник! — вскричал он. — Я не смогу уже убить монсеньора Людовика, зато успею убить тебя!

Но Мистуфлэ, ни на секунду не терявший его из вида, с такой силой ударил бывшего коменданта по руке, что тот выронил оружие и, корчась от боли, покатился по плитам пола.

— Черт возьми, Мистуфлэ! — воскликнул Фариболь. — Ты снова спас мне жизнь… Что же, теперь мы отплатим этому злодею за его любезность и благородство.

По приказу Мистуфлэ, тюремщик схватил Сен-Мара, собираясь его связать, но тот в испуге, что пришел его последний час, быстро проговорил:

— Меня не надо пытать, я и так расскажу вам все. Спрашивайте.

Но Фариболь, не доверяя ему, обратился к тюремщикам:

— В каком камере содержится Железная Маска?

Но Сен-Map опередил их с ответом:

— Монсеньор Людовик в камере номер три. Я хочу жить, и говорю вам правду.

— Ваша искренность столь же очевидна, как и ваш страх, — улыбнулся Фариболь и снова обратился к тюремщикам: — Ведите меня к этой камере.

Мистуфлэ пошел вслед за ним, часто оборачиваясь на Сен-Мара, оставленного под присмотром солдат. Гигант полагал, что его учитель слишком мягко обошелся с негодяем, который был опасен, пока жив.

Монсеньор Людовик поднялся с первыми лучами зари, зажег факелы и огонь в очаге.

Недавно с него сняли столь мучившую его железную маску и заменили ее другой, из черного бархата, которую он мог снимать по ночам.