Сквозь тайгу к океану - Михаил Викторович Чуркин
– А где вы провели ночь? – поинтересовался хозяин.
Арсений не хотел рассказывать о добрых людях, приютивших его, и поэтому ответил уклончиво, дескать, имел кое-какие деньги и переночевал в ночлежке. Он расспрашивал Павлину о судьбе Саши Кирасирова, но она знала лишь, что особых изменений на острове не происходит. Поговаривают, что некоторых арестантов будут отпускать на волю, под ручательство родственников, и даже выпускать за определенную плату. Но слухи, это пока только слухи.
Павлина радушно предложила гостю остаться переночевать у них, но Арсений нутром почувствовал, что это предложение пришлось не по нраву хозяину, и он наотрез отказался. Договорились о встрече по поводу трудоустройства вечером следующего дня. Уже на выходе из квартиры радушная женщина сунула ему в карман несколько денежных ассигнаций. Сеня пробовал протестовать, но Павлина была непреклонна.
– Остановитесь в недорогой гостинице хотя бы в районе Миллионки и хорошо поужинайте. Вам надо набираться сил, – заявила она. И что-то лукавое и даже требовательное сквозило в ее наказе.
Пришлось согласиться, и парень вышел на улицу, окунувшись в тревожную ночь. Немного подумав, он не пошел искать гостиницу, а решил, как и обещал, зайти к Ивану Васильевичу. Все-таки это был еще один вариант найти работу, а заодно расплатиться за ночлег. Когда глаза привыкли к темноте, он двинулся по идущей по склону сопки улице и, выйдя из проулка, увидел внизу горящую огнями витрин и фонарей Светланскую. На улице шла оживленная вечерняя жизнь. Из ресторанов гремела музыка, по тротуарам фланировали нарядно одетые люди. Много морских и армейских офицеров прохаживались с дамами. Компании подвыпивших матросов кочевали из одного кабачка в другой, распевая песни на разных языках. По брусчатке со звонким цокотом проносились пролетки «лихачей».
Арсений уже подходил к дому Ивана Васильевича, когда из переулка навстречу ему выступили три странные фигуры. Выглядели они довольно карикатурно. Один богатырь в распахнутом полушубке, длиннорукий с бычьей шеей и каракулевой кубанке на голове. Второй, долговязый жердяй в длинном черном пальто и мятой фетровой шляпе с обвисшими полями. Третий, худенький верткий паренек, был одет в старый матросский, с чужого плеча, бушлат и носил большую, падающую ему на глаза кепку.
– Стой, куда топаешь! – загородил Сене дорогу здоровяк.
– А тебе какая разница? – с вызовом ответил беглый партизан.
– А такая разница, что не дает, а дразнится, – парировал мордоворот.
Двое подельников стали потихоньку обходить прохожего с двух сторон.
– Иду по своим делам, чего и вам желаю, – начал злиться Арсений.
– А мы вот сейчас проверим, что у тебя за дела. А ну, выворачивай карманы. Может, ты шпик и вынюхиваешь тут чего на нашей территории для полицейских.
– Ты че, не понял, что с тобой разговаривают серьезные люди! – визгливо протявкал юнец.
– Нет, ребята, я не шпик и иду к знакомому, уйди с дороги, дай пройти, – сдавленным от закипающей злобы голосом тихо проговорил Арсений здоровяку.
– А ну хватай его, хлопцы, под бока, – выкрикнул детина и попытался нанести прохожему удар в лицо.
Двое его приспешников ринулись с боков, стараясь вцепиться в свою жертву. Однако поднаторевший в уличных драках парень стремительно поднырнул под здоровенный, величиной с пивную кружку, кулак нападавшего, перехватил руку и, поставив подножку, кинул здоровяка на землю. Тот повалил вместе с собой и нападавших урок. Образовалась небольшая свалка. Первым из «кучи малы» поднялся на ноги мелкий дохляк.
– Ну все, дядя, блядь, конец тебе пришел, – заверещал он, – заказывай гроб, падла! – и выхватил из кармана кастет.
Арсений резким ударом левой разбил ему конопатый нос: «Это тебе, чтобы не лаялся при посторонних людях».
Долговязый в это время помогал детине подняться, но Сеня врезал ему промеж ног, и тот, со стоном, согнулся в три погибели. Острие финки сверкнуло в руке партизана и уперлось в ямку на шее под кадыком здоровяка. Тот так и замер на месте, боясь пошевельнуться.
– Ну что, будем выворачивать карманы или как? – с усмешкой спросил Циркач.
– Прости, любезный, – осипшим от страха голосом прошептал главарь, – ошибочка вышла, кто ж знал, что ты фартовый.
– Говори быстро, вы кто такие? – грозно задал вопрос Сеня.
– Да местные мы, я Колька Филимонов или просто Филя. Этот сухостой, – он указал на ползающего на карачках по земле высокого парня, – Кила, он латыш, а малой – Венька Шустрик. Нас тут все знают.
– А чего грабежом занимаетесь? Проходу от вас нет. Вот порезал бы вас в капусту, был бы толк.
– Нет, кореш, мы не грабители, так, со скуки чужаков трясем. Видим, какой-то мужик по темну прет, ну и решили проверить, что за птица. Чужие-то у нас только днем ходят, а вечером ходу нет.
– Ну ладно, вроде разобрались, вставай, чего раскорячился. – Арсений подал руку и помог жлобу подняться на ноги.
– Ты уж на нас зла не держи, – миролюбиво пророкотал Филя, – мы вообще своих не трогаем.
Он вынул из кармана початую, заткнутую бумагой бутылку водки и протянул недавнему противнику:
– Выпей с нами за знакомство, уважь.
– За знакомство грех не выпить, но я иду в гости, так что не обессудьте, много пить не могу.
Арсений отпил из горлышка глоток и передал водку шмыгающему разбитым носом Шустрику:
– Хлебни, полегчает, и впредь не обзывай незнакомых людей, так и зашибить могут, ну, бывайте здоровы, не кашляйте.
Он повернулся и, дойдя до дома Ивана Васильевича, постучал в дверь.
– Так это он к Васильевичу шел, – послышались позади голоса портовой шпаны, – хорошо, что не отделали гостя, а то неловко бы было перед стариком.
В артели
Иван Васильевич встретил постояльца радушно, как старого знакомого.
– Ну что, Сеня, огляделся, привел себя в порядок? – засуетился он. – Проходи, раздевайся. Сейчас мать тебя борщечком попотчует.
– Да, помылся в бане, смыл грехи. Вот, даже с вашими здешними хлопцами познакомился, – Сеня потер кулак. – Тут трое все интересовались, не шпик ли я.
– Это какие же хлопцы? – вскинул брови старик.
Арсений назвал своих недавних знакомцев.
– А, – рассмеялся Иван Васильевич, – это наши бузотеры. Филя да Кила в порту работают, тоже грузчики. Малой, тот лентяй и бездельник, на шее у родителей сидит, все никак на работу не пристроится, к выпивке пристрастился. Этой коблы (сборища кобелей) у нас тут несколько компаний шастают по вечерам. Молодые парни, как только после смены не устают. После работы они на гулянки выходят до поздней ночи, а утром снова на смену, и все им нипочем. Но, в общем, ребята не злые. Разве что подраться по пьяному делу не прочь.
Арсений с удовольствием, впервые за
