Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– О Господи, я забыла ларец с крестом на столе! Что мне теперь делать?
– Молчать, – сказал Святослав и одним движением – быстрым, как взмах крыла, поднялся в седло. Рагдай уже был верхом. Конь под ним плясал, желая посостязаться в быстроте с Ветром. Но когда Ветер после удара шпорами взял в галоп к распахнутым настежь воротам терема, Рагдай понял, что вороной проиграет. Тот был хорош, но всё-таки не настолько, чтоб догнать Ветра, который нёс на себе двоих. Как ни подгонял Рагдай вороного шпорами, сколько тот ни вкладывал сил в погоню – белый арабский конь проскакал пол-Киева и достиг городских ворот на минуту раньше.
Два отрока, сойдя с башни, сняли с ворот засов. Дубовые створки сами раскрылись, пронзительно заскрипев на железных петлях. Князь приказал пока что ворота не закрывать. Вырвавшись из города, белый конь и конь вороной взяли направление на Почайну. Ночь была светлая. Даже степь за Днепром, облитая светом ясных небес, мерцала. По ней стелился прозрачный, зыбкий туман. Мостик над Почайной весь задрожал под копытами разъярившихся жеребцов. На подъёме в гору Рагдаев конь вновь сильно отстал от княжеского. Тот прямо галопом брал крутой склон. Рагдай не успел подъехать к воротам терема – их открыли, как только князь осадил коня и Роксана спрыгнула. Ей навстречу вышел Лешко. Он слегка качался. Другие отроки почему-то остались за частоколом. Лешку пришлось взять Роксану на руки, потому что ей было худо. Идя с ней к терему, он велел остальным ребятам закрыть ворота, и это дело было исполнено с очень-очень большим трудом.
Возле городских ворот князя и Рагдая встретил бледный, как смерть, Лидул на сером коне.
– За мной, – скомандовал Святослав и сразу направил Ветра к Подолию. Там давно уже всё погрузилось в сон. Одни лишь собаки не унимались. Множество их бродило по площадям, облаивая свой голод. Рагдай скакал бок о бок с Лидулом, на корпус позади князя. Он представлял, что скажет Агарь, увидев его на таком коне. Тем временем, Святослав как раз и свернул к кабаку её мужа, Хайма. Подъехав, спешился и набросил повод на коновязь. Оба его попутчика, сделав то же, вошли за ним в жидовский кабак.
Подвешенный к потолку светильник слабо горел. За пустым столом сидели вдвоём Сновид и Дорош – тот самый, что обещал Рагдаю срубить башку. При виде вошедших они вскочили. Дорош потупил глаза.
– Ты кто? – спросил его Святослав. Ватажник назвал какое-то имя. Князь приказал:
– Пошёл вон отсюда!
Дорош просить себя не заставил. Едва дверь за ним закрылась, Сновид вновь сел. Святослав, Рагдай и Лидул уселись напротив. Кудесник окинул их мрачным взглядом.
– Что скажешь, дед? – вяло произнёс Святослав. Так вяло, будто его в кабак притащили силой для бесполезного и скучнейшего разговора.
– Не я явился к тебе, не мне и говорить первому, – был ответ. Святослав зевнул, а затем спросил:
– Где Агарь и Хайм?
– К родне поехали, в Муром.
– А ты зачем здесь сидишь?
– Они меня попросили за кабаком смотреть.
– То большая честь для тебя, Сновид!
– Согласен, – кивнул головой кудесник, – большая честь. Повстречаться с князем – и честь, и радость!
– Не хочешь ли ты сказать мне, что ты заранее знал о моём приезде сюда, когда соглашался?
– Да, так и есть.
Святослав насмешливо улыбнулся.
– Дед! Час назад я сам ничего об этом не знал.
– А я знал об этом два дня назад.
Лидул засмеялся. Но Сновид даже и не взглянул на него.
– И кто тебе об этом сказал? – спросил Святослав. Кудесник ответил:
– Дух твоего отца.
– Ах, вот оно что! И часто ты с ним беседуешь?
– Да, весьма. Святослав, скажи мне – зачем ты сюда приехал?
И тут Рагдай, который следил за князем, увидел в его глазах беспокойство. Но оно было только в глазах, едва уловимое. Оглядев зачем-то кабак, Святослав ответил:
– Я сам не знаю, зачем я сюда приехал.
– Отец твой очень тебя любил, – сказал, помолчав, Сновид, – и любит сейчас, хоть сейчас он – дух. Двадцать лет назад я дал ему клятву оберегать тебя от врагов, пока не умру. Но ты не желаешь видеть меня в числе своих приближённых, и я служу тебе не советами.
– Да? А чем же?
– Я неустанно молю богов защитить тебя от Креста.
Святослав зевнул и сказал:
– Надоел ты мне! Уж который год…
Кудесник его прервал:
– Князь, бойся креста! Распятый еврей не любит Русскую землю. Он даёт грекам силы и хитрость против тебя. Слова патрикиев – мёд, глаза у них бабьи, но за их спинами христианский Бог руками царей собирает рати. Через полтора года уж не десятки тысяч, а сотни тысяч бойцов, закованных в сталь, сшибутся с твоей дружиной. О, Святослав! Не дай себя обольстить! Два года назад ты позволил им это сделать и не пошёл на Царьград, хоть тогда его легко можно было взять. Можно и сейчас. Но в следующем году, когда греческие войска вернутся с востока, раздобыв золото, на которое царь союзников себе купит, ты лоб себе расшибёшь о врата Царьграда! Греки хотят, чтоб ты тянул время! Ты так и делаешь.
– Неужели всё это дух тебе рассказал? – съязвил Святослав, – или же Джафар, который мечтает лишь об одном – чтоб я не дал грекам взять Антиохию?
– Я не знаю, князь, о чём там мечтает этот Джафар. Сам же я мечтаю лишь об одном – чтобы над тобой хотя бы уж не смеялись.
Взгляд Святослава не изменился, но даже очень пьяный Лидул стал подозревать, что на этот раз Сновид попал в цель.
– А кто надо мной смеётся?
– Я сказал лишнее, – торопливо проговорил кудесник, – пожалуй, забудь о моих словах.
– Хорошо, – согласился князь. Тряхнув головой, он встал и сказал Рагдаю с Лидулом:
– Едем отсюда!
– Нет, погодите, – сохранив вид суровый и властный, остановил всех троих кудесник, – всё же ты прав, Святослав. Наверное, будет лучше, если ты нынче узнаешь всё от меня, чем завтра – от сплетников на торгах, когда уж весь Киев начнёт вовсю потешаться!
– Ну, говори, только поскорее, – даже и не садясь, сказал Святослав. Он, казалось, вспомнил о важном деле, которое его ждёт. И всё
