Мариена Ранель - Маски сброшены
Алексис выслушал его и улыбнулся. Его улыбка приятно взволновала Владимира, — ничто так красноречиво не способно было сказать о возникшем расположении сына к нему, как эта дружелюбная и светлая улыбка.
— Как удивительно! — с восторгом и восхищением сказал Алексис. — Вы сейчас будто проникли в мою душу, сумели разобраться в моих переживаниях и даже прогнать их. Вы будто знаете меня так же хорошо, как самого себя.
— Ну, в этом нет ничего удивительного. Ведь ты — это часть меня.
— Верно.
— Я хочу, чтобы ты знал, — приняв серьезное выражение лица, сказал Владимир, — что всегда и во всем можешь рассчитывать на мое участие и мою помощь. Все свои переживания, тайны можешь смело доверять мне. Конечно, у тебя есть твоя матушка, с которой у тебя более доверительные и теплые отношения, которая лучше знает и понимает тебя. И все же существуют такие переживания и тайны, которые более понятны мужчине, нежели женщине, либо о которых иногда трудно поведать женщине из определенных соображений. Мне будет очень приятно, если ты обратишься ко мне.
— Я обязательно обращусь! — заверил его Алексис.
Владимир взял руку сына и с благодарностью пожал её.
— Благодарю тебя! — произнес он.
— Но что я такого сделал? — удивился Алексис.
— Ты позволил мне войти в твою жизнь. Это именно то, чего я желал. А все остальное, о чем мы с тобой говорили: любовь, уважение, преданность придут своим чередом. Во всяком случае, я надеюсь на это и буду стремиться к этому.
— Мне стало так легко после разговора с вами! — признался Алексис.
— Это заметно по твоему лицу. И я этому очень рад.
— Пойдемте, сообщим матушке, что мы поладили, — предложил Алексис. Пусть она не тревожится.
— Пойдем.
Они вышли из каминной комнаты с радостными лицами. Когда они проходили через холл, Алексис откровенно сказал отцу:
— А все-таки хорошо, что вы женитесь на моей матушке! Хорошо не только потому, что с вами она обретет счастье и радость. Хотя, это, конечно, самое главное. А хорошо ещё и потому, что мы с вами теперь станем одной семьей.
— Да, это очень хорошо! — согласился тот. — Это не просто хорошо, это прекрасно, замечательно! Я не перестаю благодарить Бога за то, что у меня появились вы!
Услышав их голоса, Елизавета вышла навстречу. Ее лицо осветилось счастьем при виде двух дорогих ей мужчин в прекрасном настроении. По их настроению несложно было догадаться, что они достигли первого взаимопонимания.
— Приятно видеть вас такими! — сказала Елизавета. — А теперь прошу вас пожаловать в столовую. Через несколько минут подадут горячий обед. Правда на обед будет не изысканное кушанье, а простые деревенские щи. А после чай с ватрушками и вареньем.
— Я так соскучился по простой деревенской пище! — сказал Владимир. — В деревенской трапезе есть своя прелесть. Беседы у самовара за чаем с вареньем проникнуты каким-то домашним теплом и уютом. Вы не находите?
— Я с вами согласен! — поддержал Алексис. — Мне, вообще, более по душе деревенская простота, нежели блеск и вычурность света.
— Что весьма нетипично для человека твоего возраста и происхождения, заметила Елизавета. — А что касается меня, не скажу, что мне более по душе деревенская простота, но я согласна, что беседы у самовара проникнуты теплом и уютом. Особенно со сдобными ватрушками, только что вынутыми из печи.
Эта обеденная деревенская трапеза получилась именно такой, какой обещала быть и какой представлялась в воображении каждого из её участников: теплой, уютной и простой. Каждый внес в неё частицу своей души, а получил понимание и счастье. Она положила начало добрым, дружественным отношениям этой начинающейся зарождаться семьи.
Глава двадцать вторая
В маленькой церквушке, расположенной в нескольких верстах от имения графа Вольшанского происходил священный обряд венчания Елизаветы и Владимира. Обряд был тайным и скромным: без единого намека на роскошь. Его вполне можно было назвать мрачным, если бы не светящиеся счастьем лица жениха и невесты. Кроме счастливой пары, священника, адвоката Елизаветы господина Корнаева и друга графа Вольшанского Василия Узорова в церкви больше никого не было. Однако вскоре после начала церемонии появился ещё один человек. Это был Алексис. Он неслышно вошел в церковь и остановился чуть поодаль от своих венчающихся родителей.
Церемония подходила к завершению. Елизавета и Владимир повернулись лицом друг к другу, чтобы надеть друг другу кольца. Взгляд Елизаветы случайно упал на Алексиса. Ее лицо расцвело в радостной улыбке при виде сына. От волнения и неожиданности её рука вздрогнула в руке жениха, когда он надевал кольцо.
— Что с вами, любовь моя? — вполголоса спросил он.
— Он здесь. Он пришел.
Владимир посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, и увидел Алексиса. Алексис приветственно улыбнулся ему. Владимир ответил ему такой же улыбкой.
— Я в этом не сомневался! — сказал он Елизавете. — Он не мог омрачить такой день своим отсутствием.
Наконец, церемония была окончена.
Алексис подошел к родителям.
— Как я рада тебя видеть! — сказала ему Елизавета, крепко обнимая его.
— Мы оба рады! — поправил Владимир.
— Я уже боялась, что ты не придешь, — призналась Елизавета.
— Как я мог не прийти! — возмутился Алексис. — Правда, я немного опоздал к началу, зато не пропустил самое главное. Я бы мог объяснить причину моего опоздания, но, мне кажется, момент для этого не подходящий, да и место тоже. Надеюсь, вы не в обиде на меня?
— Не в обиде! — в один голос произнесли Елизавета и Владимир.
— В любом случае, приношу свои извинения! — сказал Алексис. — От всей души рад за вас! Преодолев все трудности, вы наконец-то обрели друг друга. Вы заслуживаете счастья!
Алексис пожал руку Владимиру и тихо произнес:
— Берегите ее! Сделайте её счастливой! Она этого заслуживает.
— Обещаю!
Елизавета оперлась на твердую и уверенную руку своего супруга, и они вышли из церкви, возглавляя небольшую процессию. Немногочисленные присутствующие принялись одаривать их поздравлениями и выражать свое восхищение. Узоров подкрепил свои поздравления несколькими дружескими напутствиями, а Корнаев — вопросами по долгу службы и предостережениями. Он отвел Елизавету от основной группы и серьезным тоном, который никак не соответствовал её счастливому настроению, произнес:
— Сударыня, извините, что в такой день досаждаю вам вопросами. Но как ваш адвокат, защищающий ваши интересы, я должен находиться в курсе ваших намерений.