Роман Николаев - Алакет из рода Быка
Воображению Бандыра рисовалось горное селение рода Орла, каким он оставил его семь лет назад, уходя вместе с Алакетом в неведомую страну кыргызов, ставшую теперь такой знакомой. Он думал о том, что Алакет усыновлен его старым отцом Куипом и что там, в Динлине, снова став Алакетом из рода Орла, он славой, добытой в южных степях, приумножит славу сородичей Бандыра, своих приемных сородичей. Ехавший за Алакетом старый Пантык, выходец из западного Динлина, наморщив и без того морщинистый, цвета красного камня лоб, думал о том, как лучше избежать хуннских отрядов и тюльбарийских разъездов, а молодые сыновья его Ильзас и Инын горячили резвых коней, мечтая о воинских подвигах. А главу каравана одолевали иные мысли. Напрягая память, он старался вспомнить, во все ли разбросанные по кочевьям динлинские отряды посланы гонцы с предупреждением о грозящей опасности?
Они должны передать всем живущим в земле кыргызов динлинам, чтобы те немедленно снялись с мест и тайными тропами уходили на север, а там, слившись воедино, они сами станут грозной силой. И местом сбора назначили первое динлинское селение на пути к кыргызам — селение рода Орла. Для того чтобы предупредить сородичей об опасности, Алакету пришлось разослать по кыргызским степям почти всех своих телохранителей, и теперь его маленький караван сопровождали только старый Пантык с сыновьями…
Это случилось всего день назад. Алакет и Бандыр сидели в юрте на ворохе шкур. Над пылающим очагом висели укрепленные на кольях глиняные сосуды, в которых Мингюль и Адах варили баранье мясо, пахучие травы и коренья. Дети играли у порога юрты.
— Ну, что ты думаешь обо всем этом, брат Бандыр? — спросил Алакет.
— О чем?
— Да вот последний приказ Алт-бега…
— Ну и что? С Орхона пришли к Чжи-чжи новые орды. Натиск хуннов усилился. Вот Алт-бег и стягивает войска к ставке, чтоб откочевать на север…
— Я не об этом, Бандыр. Зачем он разделил динлинское войско на мелкие отряды и окружил их превосходящими силами кыргызов? Душа моя неспокойна…
— Верно. Это тревожит и меня, брат Алакет…
Возле юрты послышался топот копыт. Какой-то человек спрыгнул с коня и вошел в юрту.
— Мир хозяевам! — сказал он, поклонившись Алакету и Бандыру. — Дозвольте присесть путнику у вашего очага!
— Мир путнику, — ответил Бандыр, — юрта степняка всегда открыта для гостя. Мингюль, Адах, несите ужин!
Бандыр распоряжался в юрте как старший по возрасту, и Алакет безропотно повиновался ему здесь, как сам Бандыр повиновался Алакету в степи, во время похода или в бою. Снова поклонившись хозяевам в знак благодарности, гость присел у очага. Он был в пыли и выглядел усталым. На нем ухуаньское платье, но он свободно говорил на языке динлинов. Лицо его, покрытое морщинами, обожженное степными вихрями, знакомо Алакету. Ну да, конечно. Впервые он встретил этого человека семь лет назад на пути в землю кыргызов. А второй раз этот загадочный динлин попал в ставку Алт-бега по пути к исседонам, куда он ехал посланником ухуаньских вождей. Тогда на совете тюльбарийских старейшин он с жаром уверял всех, что ухуаньцы и кыргызы, исседоны и динлины должны быть в нерушимой дружбе, ибо у всех у них один враг — хунны.
И слова эти тогда глубоко запали в душу Алакету, а теперь этот человек сидел возле их очага и ел вместе с ними вареную баранину, запивая ее хмельным напитком из ячменя. Дождавшись, когда Адах и Мингюль вышли из юрты звать детей, гость наклонился к Алакету со словами:
— Не случайность, а большое дело привело меня к тебе, почтенный. — И, оглянувшись, продолжал шепотом: — Кыргызы идут на север не друзьями, а завоевателями. Злые духи омрачили их мысли, сердца их запутались в кагановых хитросплетениях. Сами того не ведая, идут они к нам как союзники хуннов. Всем динлинам, которые живут сейчас в земле кыргызов, грозит опасность. Тюльбарийцы точат мечи, которые по первому слову бегского брата Кенгир-Корсака обрушатся на шею нашим сородичам!
Гость порылся в складках халата, достал оттуда бронзовый перстень, украшенный замысловатым рисунком, и подал его Алакету.
— Человека с этим знаком, — сказал он, — в любое время дня и ночи беспрепятственно пропустят во дворец правителя Эллея. Прощай, почтенный Алакет. Постарайся предотвратить беду, и да поможет тебе владыка неба!
И вот маленький караван Алакета невидимо и бесшумно вышел в путь.
…Светало. Молочно-белые волны утреннего тумана поползли из оврагов, окутали горы и степь. В десяти шагах невозможно ничего разглядеть. Кустарники, придорожные камни, священные столбы с изображениями оленей выплывали из этой мглы призрачными массами перед самой конской мордой. Внезапно конь Алакета заливисто заржал, вскинув голову. Из-за плотной завесы тумана раздалось ответное ржание. Алакет насторожился. Где-то рядом звякнула сбруя. И внезапно перед караваном вынырнули из белого облака силуэты трех всадников с копьями в руках. Сзади виднелась какая-то неопределенная масса, в которой Алакет угадывал вооруженный отряд.
Рука Алакета сама легла на рукоять клевца. Отступать было поздно. Он оглянулся. Спутники его сжали в руках клевцы и взяли копья наперевес.
— Кто идет? — спросил голос из тумана. Знакомый голос. Да ведь это Гюйлухой!
— Алакет? — спросил Гюйлухой, подъезжая ближе. — Не беспокойся! Здесь друзья!.. Я чувствовал, что дело неладно, — продолжал Гюйлухой. — Между нами стали шнырять люди Кенгир-Корсака, которые уверяли, что динлины — извечные враги Ухуаня, что мы теперь должны поднять оружие против них. Но разве можно нарушить дружбу, скрепленную кровью на полях сражений против общего врага? Разве можно забыть, что всем нам угрожают несметные орды Чжи-чжи-кагана?
И вот я здесь. Хочу разослать гонцов по ухуаньским отрядам, звать сородичей на борьбу с общим врагом… Я пошлю своих людей и к тем ухуаньским старейшинам, которые сейчас находятся в войсках кагана!
Алакет просиял:
— Ты верный друг, Гюйлухой. Передавай своим ухуаньцам, чтоб собирались на южной границе Динлина, в ущельях близ селения рода Орла.
Тут Алакет вытащил из кожаного мешочка у седла небольшой лоскут с затейливой тамгой, украшенной изображением бычьих рогов, орлиных крыльев, тигра и барса, и подал Гюйлухою:
— Если случится, — он строго взглянул на окружавших его динлинов и ухуаньцев, — что мы с Бандыром погибнем в пути, назначаю Гюйлухоя главой всего нашего объединенного войска, пока динлины и ухуаньцы на общем совете не выберут нового военачальника!
— Не знаю, что и делать, — опустил голову Гюйлухой, — твой отряд, Алакет, слишком малочисленный, а со мной сейчас всего двадцать человек, и их как раз едва хватит, чтобы разослать гонцов куда нужно…
