Прямой наследник - Д. Н. Замполит
А стекло на пробу потихоньку начали дуть тут же, в Троице — как Дима скинул технологию, так и наладились. И не «вельми лепо», а кривенько и косенько, но зато свое, а не за бешеные деньги покупное. Лепо же будет, когда опыта наберутся.
— Кривовато, — в тон моим мыслям посетовал Владимир, приняв бутыль. — Фрягам да ганзейцам не продать.
— Верно, до немцев мы пока не доросли, — согласился я, — зато можем стеклянные бусы и безделушки выделывать.
— А зачем немцам бусы? — синхронно уставилось на меня семейство Ховриных. — Им пушнину подавай, сало да деготь с пенькой.
— Так у сыроядцев бусы на пушнину и менять.
Метода известная, опробована европейцами в покамест неоткрытой Америке. Причем она не требует завоевания а наоборот, крепко привязывает экономически. Мы же не протестанты, чтобы попутно индейцев сгонять с земли и вообще уничтожать, у нас все инородцы, мирные и немирные, до XXI века в сохранности дожили. Тот же академик на приеме в Кремле рассказывал, что ясачных (то есть таких, кто платил ясак — невеликий налог пушниной) злобное и в край тоталитарное Русское царство берегло, холило и лелеяло. Потому как источник экспортного товара повышенного спроса. Случалось, воеводы инородцев и примучивали, но это шло именно что вразрез с установками сверху. Конечно, в условиях индустриализации и урбанизации малым народам выживать непросто, ну дак это и не осознанная колонизаторская политика, а общемировой процесс. Нивелируются малые нации, никуда не деться.
Так что покамест поторгуем, а как возьмем эти земли под руку, точно так же установим небольшой ясак.
— А это что? — Владимир вытащил из ящичка коричневатый брусок. — Дегтем пахнет…
Григорий последовал его примеру и поднес к носу светло-зеленоватый:
— А этот мятой. Так что это?
— Мыло. С разными добавками, вот зеленое — хвойное, красноватое — с шиповником, но все с конопляным маслом.
Мыльное производство скакнуло вперед после того, как вместо оливкового мы решились попробовать растительное. Падла Колумб Америку еще не открыл и потому с подсолнечником у нас некоторые напряги, а самое распространенное ныне на Руси масло — конопляное. Ну и подключили к проекту травника, он насоветовал нам кучу душистых листиков-цветочков, но половину рекомендаций потом отозвал, сообразив, что от них может зудеть или сохнуть кожа.
— Не прогоркает? — деловито подгреб к себе все образцы Ховрин-младший и принялся их перебирать, щупать и нюхать.
— Пока не прогоркло, сварено полгода назад.
— А цена? В Царьграде бочку жидкого мыла за гривенку серебра продают.
— Гораздо меньше. Пуд твердого обходится в осьмушку гривенки.
— Эдак оно аж пушнины выгодней…
— Чему выгодней? — вопросил у отца Владимир.
— Тому, что объему меньше возить.
Взгляды на средневековую логистику у старшего и младшего Ховрина несколько отличались и они заспорили, не обращая внимания на мое присутствие и даже в запале временами переходили на греческий. Я понимал с пятого на десятое, язык-то я учил, только классический койне, а не крымский диалект, да и в торговых терминах и мерах пока не очень ориентируюсь. Надо бы и латынь выучить, но уж больно косо тут на такие занятия смотрят. Так что дождусь возвращения Никулы и будем придумывать, как сию беду избыть.
— А також, гости мои дорогие, у нас будет много воску, — порадовал я купцов еще одним товаром для экспорта, — только не сейчас, а летов так через пять.
Примерно за это время Якунка со товарищи устроит десяток-другой пасек, да и по вотчинам разойдется технология, позволяющая сохранять пчелиные семьи. А больше пчел — больше меду и воска.
— Воск это добре, но лучше бы свечи продавать, — немедля развил идею опытный Григорий. — Эргастерию великую в годном месте поставить…
Ага, это значит мастерскую или даже мануфактуру. Логично, продукт передела стоит всегда дороже, нежели сырье. Чисто Адам Смит, чьи воззрения мы в финэке проходили. Прав Ховрин — надо ставить промышленное производство, не железом же одним в Устюге заниматься. Мыльный, свечной, пушечный дворы, ткачей вот в кучу собрать, устроить им хамовный двор… Концентрация производства, переход к разделению труда, все по учебникам. И торговлю тоже концентрировать — покупать много, тем сбивать цену, продавать тоже много, давить рынок, устанавливать монополию, — вбросил я Ховриным давно задуманное о купеческой компании.
Раньше-то они, небось, нашли бы десять тысяч отговорок, внутренне посмеиваясь над молоденьким княжичем, ничего не понимающем в торговых делах, но после того, как я обучил их двойной бухгалтерской записи, прониклись и зауважали. Так что идею не отторгли, а принялись крутить-вертеть и обмысливать:
— Афанасьевых, да Петровых, из гостей государевых, взять.
— Антоновых еще, — принялись они перечислять известных московских купцов, все больше сурожского да суконного рядов.
— Тверских возьмите, Бибиков Данила там толковый, — подкинул я кандидатуру.
А вот это вызвало даже некую оторопь — как это, дать нажиться человеку из другого княжества? Пришлось объяснять и убеждать, что рано или поздно все русские земли сольются воедино.
— Тверь бы добре прибрать, — Григорий уже уплывал по волнам далеких стратегических замыслов, — только как? Они же к Литве откачнуть могут.
— Так Дмитрею князю Шемяке помочь, Литве долгонько не до Твери будет. А коли он в Смоленске да Полоцке встанет накрепко, то Твери и деваться некуда.
— А тогда уж и Новгород прибрать! — радостно вскинулся Владимир.
— На Новгород прибиралка не выросла, — поддел его старший.
— Да куда они денутся, коли все низовские земли под московской рукой будут?
Григорий пошевелил седыми бровями, оценил открывающиеся блистательные перспективы и тоже не удержался от фантазий:
— Так-то да, лишнего посредника убрать, да под себя Двину и Печору взять. Зело прельстительно, торговля с Ганзой да серебро закамское наше будут.
Мечтать так мечтать.
— И тогда, купной силой, пробиваться вниз по Волге, — негромко, чтобы не дай бог никто за дверью не услышал, добавил я.
От грандиозности задачи бояре да гости аж шарахнулись и переглянулись испуганно — не сбрендил ли великий князь, это же всю Орду воевать!
— Да как же… — наконец выдавил из себя Григорий.
— В степи замятня, вот и посадить для начала в Казани хана с нашей руки.
— Далеко мыслишь, княже, — уважительно протянул старик.
— А близко мыслить это в земле ковыряться, князю невместно.
— Да только Хаджи-Тархан под Ордой так и
