Юлия Андреева - Двойник Жанны де Арк
Его голос заглушили аплодисменты согласных с ним и бряцанье оружия и недовольный вой противной стороны. В общем, как обычно, каждый остался при своем.
Поход на Руан
Меж тем время шло, наступила весна. В Руан удалось-таки проникнуть нескольким малозначительным членам партии Девы, и они теперь отправляли свои шифрованные сообщения в Тиффорг, сделавшийся штабом партии Девы. Так, они сообщили о болезни Девы, причиной которой, по слухам, было отравление рыбой, присланной Жанне епископом Кошоном.
На вопрос, что думает Жиль о том, не попробует ли коварный Хряк, как переводится фамилия Кошон, в другой раз отравить Жанну, он ответил, что кому-кому, а епископу уж совсем не выгодно губить Деву. Одно дело, если ее осудит святая церковь, после чего она сгниет в темнице или будет отправлена светскими властями на костер. И совсем другое, если она умрет в тюрьме, словно святая мученица. Такое клеймо Свинье уже никогда не удастся свести со своей репутации, и его карьера будет погублена самым глупым образом.
Не надеясь ни на кого другого, кроме как на себя, Жиль подготовил отряд, который должен был отправиться под стены Руана и отвлечь на себя внимание стоявшего за стенами города гарнизона. В этой поездке Анна сопровождала своего возлюбленного.
Признаться, больше всего на свете она боялась приближаться к Руану и вообще ко всему, что было как-то связано с Жанной, но оставаться в замке без Жиля и без вестей о нем было еще невыносимее.
Ведь, если разобраться, кто она такая – любовница и только. А значит, если в замок пожалует законная жена Жиля, ее выбросят как старую тряпку. Кто защитит ее тогда? Кто вступится за женщину, которая большую часть жизни носила не подобающий ей мужской наряд, которая, отринув приличия и честное имя своей семьи, сделалась сначала армейской подстилкой, а затем штатной любовницей великого Жиля де Лаваля, маршала де Рэ! Как же низко она пала!
Но Анну страшила не людская молва и осуждения. Анна боялась остаться одна. Она боялась замка, который из надежной крепости мог сделаться ее тюрьмой. Как это уже однажды случилось с ней в Лявро. Но самое главное, она боялась видений, которые в последнее время охватывали ее, как волны океана накатывают на одинокий камень, скрывая его под своими водами.
Теперь она начинала понимать, каково бывало Деве, одолеваемой голосами, которые требовали, приказывали, наставляли… Хотя не так, Жанну посещали добрые и светлые видения, в то время как Анну преследовали призраки руанского процесса. Жанна общалась со святыми и ангелами, а Анна – с людьми, одержимыми дьяволом, для которых не было ни жалости, ни сострадания, ни любви. Общаясь со своими ангелами, Жанна вдыхала чудесные ароматы, а Анна запахи серы и горелой человеческой плоти.
Наконец, Жанна не боялась своих видений, видя в них счастье и свет, в то время как Анна ненавидела и страшилась того, что с ней происходило. Все впадения в транс, которые происходили с ней помимо специально устроенных господином Бреладди, были неожиданны для Анны и имели над ней такую власть, что несчастная не могла не только сопротивляться им, но и пытаться как-нибудь предсказать их появление с целью, по крайней мере, скрыться от людских глаз.
В этом плане походный шатер Жиля был более удобным убежищем, нежели прекрасно укрепленный замок Тиффорг.
Видения и голоса, они преследовали Анну по пятам, настигая ее за столом или утренним туалетом, когда она прогуливалась верхом вместе с Жилем, телохранителями, слугами и пажами. Видения ошеломляли ее, мучили, вынуждая отвечать на поставленные перед Жанной вопросы. Вместе с Девой, а иногда и часами вместо нее, Анна пыталась придумать, какие бы объяснения суду предъявила она, Анна ле Феррон.
Иногда она слышала голос Жанны, обращенный непосредственно к ней, видела ее осунувшееся, измученное лицо, пытаясь как-то утешить подругу.
– Мы вытащим тебя, Жанна. Вот увидишь, не пройдет и трех месяцев с момента перевода тебя в руанскую тюрьму, и мы освободим тебя. Потерпи еще немного – три месяца, максимум три месяца, и ты будешь свободна.
Анна рисовала в воображении картины разбуженной весной природы, прозрачные зеленые листочки на деревьях, такие нежные и ароматные… цветы желтые и белые, голубое высокое небо, пение птиц. Весной, когда вся природа празднует победу над холодом и смертью, Жанна по решению всесильного Жиля де Рэ должна была выйти из мрачной тюрьмы, сбросив с себя оковы и как бы родившись заново. С другим именем и другой, более счастливой судьбой.
– Как я спасусь? – спрашивала Жанна.
– Держись, мы вытащим тебя. Мы уже близко. Несколько дней и мы у цели, – отвечала ей Анна. Она не могла объяснить, как именно произойдет это долгожданное событие, но была в этом уверена. Не случайно Жиль заплатил столько денег и будет еще платить долгие шесть лет. Жанну спасут, выведут из крепости ночью, отобьют по дороге на эшафот. Мужчины не посвятили ее в тонкости плана, и приходилось додумывать самой.
– Скажи, король атакует Руан? Армия на подходе? – не отставала Жанна. Ее военный гений требовал посвящения в детали проведения операции.
– Мы идем отрядом, – Анна заплакала, потому что не знала, как ответить на вопросы Девы.
– Несколько смельчаков могут взять целый город! Придите мне на помощь, я верю в вас! Я не могу больше находиться здесь, среди этих грязных англичан! Спасите меня или я не выдержу! – голос Жанны срывался, становился неслышным, то и дело его перекрикивали другие голоса, требовавшие от Анны внимания к их персонам и не интересным для нее вопросам.
Они скулили, кричали, шептали. Просили помочь или проклинали, обещали сказочные богатства и счастье. Анне приходилось собирать всю свою волю, чтобы не слушать невидимых попрошаек и сосредоточиться на Жанне и происходящем вокруг нее.
– Названная Жанна, не будучи в юные годы воспитана и наставлена в главных основах веры, научилась у неких старух ведовству, гаданию и прочим магическим искусствам, – гудел в уши Анны взявшийся неведомо откуда призрачный судья, перекрикивая чистый, словно бьющий из-под земли ключ, голос Жанны.
– Подсудимая Жанна, суд желает знать, каких богатств и почестей требовала ты у своего короля кроме лошадей, о которых ты говорила ранее?
– Я не просила у него ничего, кроме хорошего оружия, добрых коней и жалованья для своих людей, – чувствовалось, что Жанна крайне измучена и истощена, силы ее были на исходе.
– Бедная Жанна, – только и успела подумать Анна. Жанна по данному обету бедности никогда не просила ничего лично для себя, но ее теперь упрекали в алчности и корыстолюбии. Король пожаловал ей дворянство, а теперь ее обвиняли в том, будто бы дворянство она выпросила себе в качестве награды. Король дал ей герб с лилиями на нем и коронованным мечом, а ей говорили, что она не имела право на этот герб и что само использование символа Франции в ее гербе неправомочно и преступно.
