Артур Дойл - Сэр Найджел Лоринг
Он и лучник налегли на весла, но в то же мгновенье воздух прорезал пронзительный свист и раздался звук удара, словно камнем о стену. Бэддлзмир схватился за голову, застонал и упал за борт; за ним потянулся кровавый след. В следующую минуту такой же пронзительный свист завершился громким треском дерева, и короткая толстая стрела арбалета вошла глубоко в обшивку ялика.
– Подваливай, подваливай, – проревел Бэддинг, – святой Георгий и Англия, святой Леонард Уинчелсийский! Подваливай!
Но тут опять в воздухе раздался свист, и Дайкон из Рая упал – плечо ему пронзила стрела из рокового арбалета.
– Да поможет мне. Бог, больше я ничего не могу сделать, – простонал он.
Бэддинг тут же подхватил его весло; но теперь он и не пытался подогнать лодку к борту шлюпа – он развернул ялик и стал грести обратно к «Мэри Роуз». Атака захлебнулась.
– В чем дело, шкипер? – воскликнул Найджел. – Что случилось, почему мы уходим? Ведь это же еще не конец?
– Двое из пяти, – ответил Бэддинг, – а там их двенадцать. Силы очень уж неравны, юный сэр. Нам надо вернуться, добрать людей и поставить щит против стрел – арбалетчик у них меткий и очень сильный. Однако, если мы хотим успеть, надо поспешать: быстро темнеет.
Их отступление вызвало на шхуне бурю восторженных криков; французы от радости пустились в пляс как сумасшедшие, размахивая над головой оружием. Но не успело утихнуть их веселье, как они увидели, что из-за темной тени «Мэри Роуз» снова выползает ялик, но на этот раз у него на борту установлен большой деревянный щит – надежный заслон от любых стрел. Ни на миг не останавливаясь, ялик быстро шел прямо на врага. Раненый лучник остался на борту шхуны; его место мог бы занять Эйлвард, но его на палубе не было. Поэтому в лодке оказался третий лучник Ход Мастерс и один из матросов, Уот Финнис из Хайта.
Твердо решив либо победить, либо умереть, пятеро смельчаков обогнули шлюп и попрыгали на палубу. В то же мгновение огромная железная гиря обрушилась на днище ялика и проломила его, так что не успели они оказаться на шхуне, как их лодка пошла ко дну. Теперь у них оставалась одна надежда на спасение – победа.
Французский арбалетчик уже стоял под мачтой, уперев в плечо свое страшное оружие; стальная тетива была туго натянута, на ложе блестела тяжелая стрела. Уж одну-то жизнь у этого жалкого отряда он наверняка отыграет. Но, выбирая между матросом и Коком Бэддингом, устрашающий вид которого, казалось, говорил, что эта добыча поважнее, целился он на один миг дольше, чем следовало: как раз в эту секунду зазвенела тетива Хода Мастерса, и его длинная стрела вонзилась арбалетчику в горло. Он повалился на палубу, из глотки его хлынул поток крови и проклятий.
Мгновение спустя меч Найджела и молот Бэддинга тоже нашли себе жертвы и остановили натиск врага. Из всей пятерки никто не пострадал, но удерживать позиции на палубе было очень трудно. Французская команда состояла из бретонцев и нормандцев, крепких, сильных парней, вооруженных топорами и мечами; все они были неистовые, отважные воины. Они столпились вокруг крошечного отряда, со всех сторон нанося удары. Черному Саймону удалось свалить чернобородого капитана шхуны, но в тот же момент он сам получил удар мечом по голове и рухнул на палубу с раскроенным черепом. Матрос Уот из Хайта пал от сокрушительного удара топором. Найджел тоже было упал, но тут же снова вскочил и вонзил меч в того, кто нанес ему удар.
Но все же его, Бэддинга и лучника Мастерса очень скоро оттеснили к заднему борту, и они едва удерживали там свою позицию от разъяренной толпы нападающих, как вдруг стрела, пущенная, как им показалось, прямо с моря, в самое сердце поразила француза, возглавлявшего атакующих. И тут же какая-то лодка стремительно подошла к шлюпу, и еще четыре человека с «Мэри Роуз» вскарабкались на залитую кровью палубу. Одним яростным натиском остатки французов были повержены наземь или схвачены. Девять распростертых на палубе тел лучше слов говорили о том, как жестока была схватка и отчаянно сопротивление.
Бэддинг, задыхаясь, оперся о свой окровавленный молот.
– Клянусь святым Леонардом, – воскликнул он, – я уж думал, что этот юный сэр всех нас погубил! Бог свидетель, вы пришли в самое время, только не понимаю, как вам это удалось. Похоже, тут не обошлось без этого лучника?
Во главе спасительного отряда и вправду был Эйлвард. Он стоял, все еще зеленый от недавней морской болезни и с головы до ног мокрый.
Найджел с удивлением посмотрел на него.
– Где ты был? Я искал тебя на палубе нашей шхуны, но не нашел, – сказал он.
– Так я был в воде, добрый сэр, и клянусь рукоятью меча, для желудка куда лучше быть в воде, чем на воде, – ответил Эйлвард. – Когда вы в первый раз отправились к шхуне, я поплыл за вами: я видел, что французская лодка болтается на воде, и подумал, что, пока вы там с ними управляетесь, я ее захвачу. Я подплыл к ней, когда вам пришлось отступить, спрятался за ней в воде и молился, как мне уже давно не случалось. Потом вы снова приплыли, но меня никто так и не заметил; я влез в лодку, перерезал канат, взял весла и поплыл за подмогой.
– Клянусь святым Павлом, ты это отлично придумал и выполнил не хуже! – воскликнул Найджел. – Думаю, сегодня из всех нас ты самый отличившийся. Однако среди всех этих людей, живых и мертвых, я не вижу никого похожего на так досадившего нам в прошлом Рыжего Хорька, как его описал лорд Чандос. Плохо будет, если, несмотря на все наши усилия, он доберется до Франции на каком-нибудь другом судне.
– Это мы скоро выясним, – ответил Бэддинг, – идемте, обыщем судно от клотика до киля, пока он не сбежал.
У основания мачты был люк, ведущий вниз, в глубину судна. Англичане уже подходили к нему, как вдруг странное зрелище заставило их замереть на месте. В темном квадратном отверстии показалась медно-красная голова, за которой тотчас последовали покрытые металлом плечи. Потом на палубу медленно поднялась человеческая фигура в полных доспехах. В металлической перчатке человек держал тяжелую булаву. Подняв ее, он двинулся на врага. Он не произнес ни слова, в воздухе раздавался только тяжелый стук его шагов. В фигуре не было ничего человеческого, она казалась страшным, грозным механизмом, лишенным всяких чувств, медлительным, неумолимым, беспощадным.
Английских моряков охватил ужас. Один из них попытался было проскочить мимо бронзовой фигуры, но тут же быстрым движением был прижат к борту, и от мощного удара по голове тяжелой палицей мозги его брызнули во все стороны. Остальные в безумной панике бросились обратно к лодке. Эйлвард выстрелил, но тетива у него намокла, и стрела, ударившись о сверкающий нагрудник, громко зазвенела и отскочила в воду. Мастерс ударил по медной голове мечом, но клинок со звоном скользнул по металлу, даже не поцарапав шлем, а в следующий момент лучник без памяти рухнул на палубу. Матросы в ужасе отступили от страшной безмолвной фигуры и сгрудились на корме; их боевой дух был сломлен.
