Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Итак, настоящими победителями в Четвертом крестовом походе, вне всяких сомнений, оказались венецианцы, а не французы, не фламандцы и даже не сам Балдуин, остававшийся по сути лишь номинальной фигурой. Этой победой Венеция обязана почти исключительно одному человеку – Энрико Дандоло. С самого начала, еще с того дня, когда четыре года назад на Риальто прибыли франкские послы с просьбой о помощи в их святом начинании, Дандоло обращал в пользу родного города каждый шаг. Он отвоевал Зару; он предотвратил нападение на Египет и тем самым защитил торговые интересы Венеции в мусульманском мире; он исподволь нацелил армию франков на Константинополь, устроив так, чтобы ответственность за это решение лежала на них самих. Под стенами Константинополя он вдохновил своей отвагой первую атаку; умелыми интригами он добился низложения Ангелов и создал ситуацию, в которой единственным выходом для крестоносцев стала вторая осада и физический захват города. Благодаря его дипломатическому дару удалось заключить договор, по которому Венеция получила больше, чем смела надеяться, и тем самым заложила основание своей торговой империи. Дандоло отказался от византийской короны (понимая, что, приняв ее, создал бы у себя дома неразрешимые конституционные проблемы, грозившие разрушить республику) и даже не вошел в состав избирательного комитета, но при этом прекрасно отдавал себе отчет, что его влияния на выборы (проходившие под его покровительством, в старом императорском дворце, который временно занял) вполне достаточно, чтобы обеспечить успех кандидата, выгодного для Венеции. Наконец, побуждая франков установить в империи феодальные отношения (а такой шаг неминуемо повлек бы за собой дробление и разлад, благодаря которым Византия уже не смогла бы встать на пути венецианской экспансии), Дандоло в то же время вывел за рамки этих отношений Венецию: республика получала новые владения по праву завоевания, а не в ленное владение от императора. Поистине примечательные достижения для слепца, приближавшегося к девяностолетнему рубежу!
Но почивать на лаврах старому Дандоло было недосуг. Греческие подданные империи за пределами столицы продолжали сопротивление. Насчет Мурзуфла можно было больше не беспокоиться: вскоре после женитьбы его ослепил завистливый тесть, а год или два спустя франки захватили Алексея V в плен, доставили в Константинополь и казнили, сбросив с высокой колонны в центре города. Но другой зять Алексея III сформировал в Никее императорский двор в изгнании, двое Комнинов сделали то же самое в Трапезунде, а в Эпире незаконнорожденный потомок Ангелов объявил себя независимым деспотом. Чтобы удержать позиции, крестоносцы были вынуждены отражать атаки со всех сторон, и особенно тяжко им пришлось в том самом Адрианополе, который только что отошел Венеции. Вскоре после Пасхи 1205 г. под стенами этого города император Балдуин попал в плен к болгарам, и старому дожу, сражавшемуся на его стороне, пришлось отвести ослабевшую армию назад, в Константинополь. Источники не упоминают, был ли Дандоло ранен, но так или иначе, шесть недель спустя он скончался. Как ни странно, его тело не отправили в Венецию: гробницу его и сегодня можно увидеть в соборе Святой Софии, в галерее над южным проходом.
Еще более странным кажется то, что венецианцы так и не поставили памятник величайшему из своих дожей[108]: Энрико Дандоло определенно сослужил своему городу добрую службу. Но в более широком контексте мировых событий он был воплощенной катастрофой. Нельзя сказать, что Крестовые походы заслужили дурную славу именно из-за него, но это лишь потому, что хроника нашествий на Святую землю еще веком ранее составила одну из самых черных глав в истории христианства. И все же Четвертый крестовый поход (если можно так его называть) своим вероломством, лицемерием, жестокостью и алчностью превзошел все предыдущие. В XII в. Константинополь был не просто самой славной и богатой столицей мира, но и самой культурной в интеллектуальном и в художественном отношении. Это была главная сокровищница античного наследия Европы, как греческого, так и римского. Разграбление города нанесло всей западной цивилизации ущерб больший, чем завоевание Рима варварами в V в. или сожжение Александрийской библиотеки воинами пророка Мухаммеда в VII столетии. Возможно, оно стало величайшей потерей за всю историю Запада.
Политические последствия, которые повлекло за собой падение Константинополя, тоже были чудовищны. Хотя латиняне потеряли власть над Босфором всего через шестьдесят лет, а греческая империя продержалась после этого еще два столетия, она так и не вернула ни былую мощь, ни сколько-нибудь значительную часть утраченных земель. При твердом и уверенном руководстве (в котором больше не было недостатка на протяжении следующего столетия) сильная и процветающая Византия смогла бы остановить турецкое нашествие. Однако теперь, безнадежно ослабленная экономически и лишившаяся многих территорий, она оказалась беззащитной перед натиском османских орд. В этом видится неподражаемая ирония судьбы: люди, сражавшиеся под знаменем Святого Креста, обрекли восточных христиан на полтысячелетия страданий под пятой мусульманских захватчиков. А привез, воодушевил и, по существу, возглавил этих людей не кто иной, как Энрико Дандоло, действовавший от имени Венецианской республики. Венеция извлекла из этой трагедии главную выгоду, но по большому счету она же и правивший ею великолепный старец – в ответе за все несчастья, постигшие мир в результате этих событий.
Часть II
Имперская экспансия
Она страшила некогда Восток
И охраняла Запад…
Уильям Вордсворт. Падение Венецианской республики [109]
11
Латинская империя
(1205 –1268)
Ее принцессы принимали вено
Покорных стран, и сказочный Восток
В полу ей сыпал все, что драгоценно.
И сильный князь, как маленький князек,
На пир к ней позванный, гордиться честью мог.
Джордж Гордон Байрон. Паломничество Чайльд-Гарольда, IV.2
