Юлия Андреева - Свита мертвой королевы
Глава двадцать пятая. В ожидании королевы
Меж тем минуло веселое Рождество, и от короля пришло письмо, сообщавшее о том, что он вернется в Лиссабон вместе с будущей королевой и венчание ее на царство состоится седьмого января.
Услышав эту роковую дату, я похолодела, а Альвару поперхнулся жареным мясом, которое с аппетитом ел во время чтения письма.
– Почему Педру желает венчаться именно в этот день? – спросил он, выгнав из столовой посыльного и прислуживавших нам слуг. – Почему в день смерти Инес? – взгляд его при этом сделался как у затравленного зверя.
Я молчала, не зная, что и сказать. Нельзя было упрекнуть Педру в бесчувственности или потери любви к незабвенной возлюбленной. Но даже если это было бы и так, какой же человек назначает венчание на день траура?! А все знали, как Педру верил в приметы.
Меж тем город готовился к радостному событию, в то время как мы сидели в нашем доме, не зная, чего ожидать.
Предчувствуя недоброе, Альвару сказался больным и беспомощно сочинял речь, которой должен был поздравить своего сюзерена. Однако все его радостные фразы казались тусклыми и казенными на фоне страшной даты, а все пожелания в честь невесты короля, так или иначе кружились вокруг мертвой Инес. Та вдруг словно восстала из гроба и, явившись в нашу гостиную, спальню, оружейную, конюшню и даже комнаты слуг, назло смерти жила вместе с нами.
Мы думали об Инес, когда за какой-нибудь надобностью отправлялись на черную лестницу – вместе с детьми Инес и Педру я спасалась темными коридорами. Вспоминали об Инес в церкви – именно в церкви она была зарублена. Видели Инес в конюшне рядом с нашими лучшими скакунами – она любила ездить верхом. В купальне она возлежала в облаках горячего пара, а на кухне – умело и вкусно готовила, в отличие от многих дам. И в карете тоже рядом была Инес. Инес сидела на моем любимом балконе, поднималась по парадной лестнице…
Вдруг с удивлением и ужасом я обнаружила, что все наши гобелены, которыми я так гордилась прежде, были посвящены ей. В одной из богинь на них явственно угадывались ее светлые волосы, на другом гобелене был выписан ее профиль с совершенно прямым точеным носом. Там, где изображались только мужчины, Инес все равно подразумевалась – то как причина военного конфликта, то как дама, дожидающаяся своего возлюбленного из крестового похода.
В общем, и я, и Альвару тайно и явно бредили Инес, звали Инес, ждали.
И она пришла!
Известие это принес сам Альвару после встречи с королем, для которого он готовил свою торжественную речь.
– Я видел Инес! – сказал граф, ворвавшись в гостиную, где мы с дочерью Хулией в тот момент играли в карты, после чего рухнул в обморок прямо на пороге.
Оказывается, произошло следующее. Спокойно поджидая возвращения короля, Альвару, как и другие гранды, был облачен в свою лучшую одежду. Не особенно тепло ему было томиться в ней в ожидании на леденящем ветру. Он не смел без особого разрешения выйти из толпы придворных, чтобы погреться у камина в замке. Тонюсенький шелковый плащ, холодные доспехи…
Бедный Альвару! Конечно, как рыцарь он не смел пожаловаться на судьбу, но я-то знала, что ему уже сорок один год, что во время непогоды или северного ветра у него болит спина и почти не гнется раненая на войне нога. А после такой прогулки, пожалуй, мне придется отпаивать его целебными отварами, а ему браниться на меня, завернувшись в старое одеяло и поставив ноги в таз с горячей водой. И хорошо, если этого окажется достаточно и не потребуется, как два года назад, после проклятущей охоты в Бежа, делать компрессы из горячей глины и месяц ходить, обвернув грудь моей шалью…
Так вот, вместе с другими грандами и придворными Альвару ждал прибытия короля, и вскоре на дороге появилось праздничное шествие. Впереди всех ехал черный, точно призрак, король, а за ним…
Отчего-то придворные сразу же забеспокоились, не увидев прямо за королем кареты его невесты. На самом деле за королем тащилось сразу несколько карет, но наметанный глаз царедворцев сразу же отметил, что ни одна из них не была украшена как свадебная. Вероятно, в них ехали жены и престарелые родители скачущих на конях придворных. В то время как за королем торжественно шествовал… разукрашенный свадебными лентами и укрытый знаменами катафалк.
Все притихли, ожидая теперь уже всего, чего угодно. Вскоре стало заметно, что не только король, но и почти все сопровождавшие его придворные одеты в черное. Зловеще закаркала ворона, где-то в замке заорал младенец.
Король подъехал первым и, отсалютовав встречающим, махнул Альвару, чтоб тот следовал за ним.
Ничего не объясняя и ни с кем не разговаривая, Педру устремился на второй этаж в тронный зал, а специальные слуги понесли гроб вслед за своим сюзереном. Должно быть, они знали, что делать, молчаливые, как и их венценосный хозяин. Все было спланировано, а возможно, и отрепетировано заранее, так что каждый из черных слуг знал до тонкостей волю своего черного повелителя и не смел противиться оной.
Не зная, что делать, и не имея возможности с кем-либо посоветоваться, Альвару пытался осознать реальность, скорее походящую на сон. Подумалось, что, должно быть, дон Педру влюбился в девушку, умершую перед самой свадьбой. Альвару украдкой смотрел на профиль своего друга, на тронутые сединой виски, но не заметил на сем царственном челе следов новой утраты. Педру выглядел взбудораженным, возбужденным и мрачно-счастливым, как человек, задумавший невероятную месть или не менее грандиозную дерзость.
От этих мыслей Альвару передернуло, но он заставил себя думать о чем-нибудь другом. Тогда мысли его как-то сами собой вернулись к Инес. Инес, о которой мы только и говорили все последние дни. Инес, которую любил Педру и обещал сделать своей королевой, подарив ей всю Португалию.
В этот момент в зал внесли стол и слуги поставили на него гроб. Педру взмахнул рукой, и шелковые знамена, прикрывавшие гроб, были сорваны, обнажая старое дерево. Король подошел к гробу и, погладив его рукой, смотрел какое-то время в пол.
Альвару молчал, не осмеливаясь заговорить первым. Больше всего в этот момент он хотел бы быть где-нибудь далеко. В Испании, Франции или хотя бы подальше от этого гроба, от безумного Педру, от того, что должно было произойти.
Наконец король вздохнул, словно очнувшись ото сна, утомленно оглядел безмолвно стоявших слуг, тихо приказав им открыть крышку. Сам он при этом встал возле Альвару, взяв его руку в свои.
Все так же молча друзья проследили за тем, как слуги отогнули проржавевшие скобы и сняли тяжелую крышку гроба. Подняв скрывавшую тело вуаль, дон Педру с нескрываемой жалостью и любовью поглядел в лицо своей давно почившей возлюбленной. Оно было зеленовато-серым, кожа сморщилась и обтянула кости, волосы поблекли. Тем не менее это все еще была она – Инес де Кастро.
