Роберт Святополк-Мирский - Пояс Богородицы.На службе государевой
Думаю, в настоящий момент возникла ситуация, когда в наших руках находится ключ к будущему.
В зависимости от того, как мы поступим, сложится дальнейшая судьба двух княжеств.
Если мы промолчим и не допустим до ушей короля эту информацию, он, вероятнее всего, на днях отдаст приказ о выступлении давно собранного ополчения на помощь Ахмату, через неделю объединенные войска перейдут Угру, и, хотя сам король еще через две недели может быть низвергнут или даже убит, остановить Ахмата уже не удастся…
Неизвестно, победит ли Иван объединенное литовско-татарское войско. Мне это кажется маловероятным.
То, что начнет твориться в Литовском княжестве после убийства короля, тоже трудно себе представить.
Таким образом, оба близких и даже дорогих нам по разным причинам княжества могут надолго погрузиться в мрак, хаос и смуту.
Совершенно невозможно прогнозировать, как пойдет в этих условиях ход многих начатых нами здесь дел.
Думаю, нам необходимо сейчас же собрать экстренное заседание Высшей Рады братства, после которого мы с тобой, как обычно, выслушав всех, примем и обнародуем официальное решение Преемника.
Посему прошу тебя, мой дорогой друг, немедля все оставить и отправиться ко мне в Рославль, куда в течение трех суток съедутся все остальные члены Рады, которым сегодня же, как и тебе, написаны срочные письма с приглашением на экстренное заседание.
В ожидании скорой встречи Во имя Господа Единого и Вездесущего!
Елизар Бык. Рославль.
…В условиях войны, охватившей берега Угры, не могло быть и речи о поддержании в Медведевке прежних порядков.
Пришлось снести сторожевые вышки в центре селения и на границах имения, потому что они стали служить ориентиром для татарских пушек, которые были меньше и легче московских, переносились быстро, неожиданно появлялись на вражеском берегу в самых непредвиденных местах и, хотя разброс их ядер был велик, иногда наносили урон.
Практически население Медведевки, которое значительно увеличилось за счет переселения сюда жителей Бартеневки, никакого участия в военных действиях пока не принимало, занимаясь лишь подготовкой к возможному штурму на случай перехода реки.
В целом в Медведевке оказалось около ста человек, которые с трудом ютились в одиннадцати домах, не считая хозяйского, где, кроме Анницы, жила еще Настенька с детьми и кормилицей да выделили отдельную комнату в другом конце дома Генриху.
Бедный Генрих старался услужить Аннице и Настеньке чем только мог, постоянно ощущая вину за неудачное строительство в Бартеневке и вообще понимая некоторую странность своего положения — ведь он был управляющим имением, которого уже не существовало…
Тем не менее он не оставлял своего песенного творчества и по вечерам, когда смолкали пушки, пел собравшимся у огромного костра обитателям Медведевки и пришлым московским пушкарям и воинам, занимавшим оборону на берегу вдоль реки.
По вечерам они любили заглядывать на огонек и при случае подкармливали своими воинскими припасами разбухшее население Медведевки, которое ввиду войны с трудом собрало лишь половину урожая хлеба и только часть овощей из вытоптанных людьми, лошадьми да пушками полей и огородов.
Чтобы поддержать людей в трудное время, отец Мефодий задумал поднять их боевой дух чтением. Среди большого числа книг, привезенных им с собой и доставленных по его заказам позже, у него оказался список весьма популярного в то время «Поучения» Владимира Мономаха. И вот отец Мефодий стал каждый день после заутренней службы по часу читать своим прихожанам под грохот пушек поучительное завещание давно усопшего киевского князя. Это произвело на Генриха такое огромное впечатление, что он тут же написал балладу, использовав в ней те слова «Поучения», которые особенно пришлись ему по сердцу.
Лив Генрих впервые исполнил эту балладу в самом начале октября в относительно еще теплый вечер, перед внезапно начавшимися на следующий день морозами, и волей судьбы этот вечер оказался последним перед последовавшим затем целым рядом трагических событий, навсегда изменивших уклад жизни трех породнившихся семей, живущих на берегах Угры.
Смерти не бойтесь, дети,Она приходит лишь раз —И никому на всем белом светеНеведом той встречи час.Войны не бойтесь тем боле,Раз уже смерть нипочем.Сражайтесь за волю во чистом поле,Не расставаясь с мечом.А зверя не бойтесь подавно —Охота нам в радость дана.Пируйте разгульно, лихо и славноИ кубки пейте до дна!Назад не глядите с тоскою,Гордо смотрите впередИ дело свое исполняйте мужское,Как вам Господь пошлет!
Баллада всем понравилась, и Генрих был вне себя от счастья, только грусть Настеньки портила ему удовольствие.
— Скажи, милая госпожа, что я могу сделать, чтобы твое лицо озарилось улыбкой?
— Не знаю, — сказала Настенька и добавила:
— Я почему-то так скверно себя чувствую… Мне чего-то хочется, не знаю чего… Вот я бы, пожалуй, съела клюквы с медом…
— Мед есть у бортника Якова, а клюквы я тебе сам лично на рассвете свежей насобираю! Завтрак из меда с клюквой будет ждать тебя после пробуждения! — поцеловал ей руку Генрих.
— Спасибо, Генрих, ты очень мил. А я не знаю, что со мной… Что-то мне давит постоянно… Где-то вот тут, — она обхватила руками голову. — Как обруч какой-то… Больно…
— Бедняжка, как мне тебя жалко, — погладил ее по голове Генрих. — Слушай, по-моему, у тебя жар… Ну-ка давай сейчас же позовем Надежду Неверову, пусть она тебя посмотрит…
… Лив Генрих хорошо знал, где растет клюква, и хотя вполне можно было поручить это простое дело любой девчонке из медведевских или бартеневских, у него, кроме непосредственного желания доставить Настеньке удовольствие, была еще одна причина. Генрих очень любил по утрам ловить рыбу собственноручно изготовленной удочкой из орешника с леской из плетеного конского волоса и главной ценностью — железным крючком, выкованным еще в детстве дедом в родной ливской деревне, задолго до того, как они с отцом отправились трудиться на конюшню в замок генерала Шлимана. Генрих никогда не расставался с этим крючком и, когда поселился на Угре, был в восторге от возможности каждый рассвет проводить на берегу с удочкой. Правда, с тех пор, как там начались военные действия, ни о какой рыбалке на Угре не могло быть и речи, но и тут Генриху повезло.
