Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея
— Это шутка?
— Это не шутка! Прошу вас!
— Да кто вы?
— Я — Катарина Остберг. Княжна. Это к моему отцу и ко мне в Драгов приезжал Вадим Александрович.
— Он говорил мне о князе, но о вас — ни слова…
— Папа, — сказала Катарина и протянула ему трубку.
Тот быстро взял ее.
— Константин Остберг, — представился князь. — Вы, как я понимаю, Аристарх Иванович Дронов?
— Неужели это вы? — изумленно спросили в далеком Дымове. — Белый Король… Вы не помните меня?
— Мы знакомы?
— Мексика, тысяча девятьсот восемьдесят второй год. Русский богатырь Аристарх Дронов. Гроза цепей и укротитель гирь. Вы пожали мне руку и сказали, что у вас такое чувство, будто мы были знакомы раньше… Вспомнили?
— Не может быть, — с поспешной улыбкой нахмурился Остберг.
— Может, господин Остберг, потому что мы говорим с вами!
— Вы живете в Дымове и вы друг Арсеньева?
— Я был еще другом его отца.
— Тогда слушайте, Дронов, — быстро заговорил Остберг. — Вашему другу, нашему другу, — со всей серьезностью уточнил он, — грозит беда. Его жизнь в опасности. Так получилось — рассказывать долго. Мы не успеем добраться до Дымова. Вы должны отыскать его и попытаться оградить от одной женщины!
— Темноволосая красавица с мушкой над верхней губой? Как сказала ваша дочь?
— Именно так!
— Я видел их час назад — мельком, на набережной. Я там прогуливаюсь каждый вечер. Вадим не заметил меня, а я не стал подходить. Тоже был не один. Решил: у них своя свадьба, у меня — своя.
— Это уже и впрямь фантастично, — покачал головой Остберг. — Даже для меня. Куда они могли пойти?
— Мне кажется, они шли в сторону его дома.
— Вам стоит поторопиться, иначе может быть поздно! Прошу вас, Дронов, верьте мне!
7
Она не отпускала губ Вадима, нежно впив ему когти в спину. А потом сама потянула его в сторону, оказалась сверху. Ее волосы щекотали ему лицо. Полная грудь Долли была в его руках, ее пальцы теперь вцепились ему в плечи, бедра набирали темп.
Она склонилась над ним, касалась губами его уха.
— Кто же ты? — шептала она. — Кто? Я ведь знаю тебя! Но кто ты?
— Ты прекрасно знаешь, кто я, — плохо понимая, о чем она говорит, бормотал он в ответ.
— Пока не знаю, — увлекая его движением, говорила она. — Пока…
— О чем ты, Долли?
— С кем ты, со мной или моими врагами? — говорила она.
— Врагами — какими врагами?
— Ты не знаешь многого, но я открою тебе тайну, — говорила она. — Когда-нибудь…
Он выдохнул со страстью и уже цеплял ртом воздух, когда услышал ее голос: «Ты — сильный, но я войду в твое сердце и узнаю все!» Вадим открыл глаза, она же потянулась вверх, и взгляды их встретились.
— С кем ты?! — яростно прошептала Долли. — С кем?!
Мгновенная вспышка ослепила его: он увидел венецианский канал, и в лодке — рыцаря в черном доспехе с рыжим хвостом и уродливую женщину рядом с ним, чей правый глаз плотно затянуло бельмо. Она увидела его, стоящего на мостовой, и ткнула пальцем: «Он! Он! Он!».
Вадим с отвращением сбросил Долли с себя:
— Ведьма! Я знаю, кто ты! Одноглазая Матильда! — выкрикнул он. — Уродливая мерзкая тварь!
— Тсс! — стоя перед ним на коленях, она приставила палец к губам и уже с улыбкой наступала на него. — Тише, милый, тише…
Долли прыгнула на Вадима — удар, и ее ногти рассекли кожу на его лице, у самых глаз. Это была настоящая лапа зверя! Зарычав, другим ударом она хотела вырвать ему глаза, но он вновь, теперь уже ногой, отбросил ее. Вадим провел рукой по щеке — ладонь и пальцы были в крови.
— Гадюка, — только и пробормотал он. — Тварь…
— Я тоже знаю, кто ты! — она метнула на него обжигающий взгляд. — Ты — Александр Палеолог! — Она зло усмехнулась. — Защитник Дионисия! Верно? — Она стояла перед ним обнаженная, со вспыхнувшим лицом, полная ненависти. — Поначалу я недооценила тебя — думала, ты сошка помельче…
Вадим сразу понял, куда потянулся ее взгляд. Он хотел успеть первым, но она опередила его. Вадим сбросил ноги с кровати как раз в ту секунду, когда Долли схватила с тарелки, где лежали яблоки, столовый нож. Он едва успел закрыть рукой лицо — нож в руке Долли глубоко рассек ему тыльную сторону ладони. Она наступала. Вадим схватился за окровавленную руку, закрылся вновь — нож распорол ему другую руку от локтя до плеча. Она оказалась не просто изощренной любовницей, но и ловким бойцом. Долли била точно, профессионально, словно долго училась искусству убивать. Третий выпад женщины мог оказаться роковым, потому что она собиралась прыгнуть на свою жертву, но ударить не успела. Пушечным ядром из коридора вылетел табурет и сшиб Долли с ног — пролетев несколько метров, она опрокинула стул и упала навзничь у буфета…
В комнату поспешно вошел Аристарх Иванович Дронов. Вадим, смертельно бледный, сидел на кровати, зажав раны.
— Бог ты мой, — только и проговорил Дронов, увидев окровавленного друга.
— Как вы вошли? — спросил Вадим.
Дронов открыл левую руку — между пальцев был зажат ключ.
— У меня же запасной. Ты-то как? Жив?
Вадим кивнул:
— Жив, слава богу.
Дронов бросил взгляд на обнаженную женщину, лежавшую без сознания:
— Хороша красотка, — усмехнулся он. — Во всех смыслах. Остберг был прав — с такой сучкой твоя жизнь висела на волоске!
— Остберг?! — удивился Вадим.
Поглядев на него, окровавленного, Дронов покачал головой.
— Я сейчас…
Дронов знал, где у Вадима аптечка. Вернулся с перекисью и бинтами. Пока управлялся с раненым, в двух словах пересказал ему разговор с Белым Королем.
— Сейчас вызовем скорую и ментовку, — сказал он. — А пока ты мне расскажешь про всю эту чертовщину…
Бывший циркач хотел сказать еще что-то, но не успел. Они услышали одновременно, как за их спиной передернули затвор. Обернулись. Позади них стояла Долли — как и была, обнаженной. С густой ссадиной на плече от табурета и рассеченной бровью. Она держала в руке крохотный дамский пистолет. Хромированный, серебристый. Рядом лежала сумочка — оружие, как видно, было извлечено из нее.
— Вы никого не вызовете, — сказала она. — Вы сдохнете здесь оба, милейшие господа, и я буду считать, что этот день удался.
— Живучая тварь, — разочарованно пробормотал Дронов.
— Еще какая живучая, — охотно подтвердила Долли. — Но вначале ты, Вадим, мне скажешь, кто такой Остберг. Тот ли он, кто и раньше руководил тобой? Говори, а вдруг я передумаю и сохраню тебе жизнь?
