Луи Буссенар - Капитан Сорви-голова
— Э! Черт возьми! Повесить и этого! — рявкнул капитан.
Офицера обступила толпа женщин. Они заливались горючими слезами, от которых, наверно, смягчилось бы и сердце тигра.
— Пощадите его, господин офицер, пощадите! Вы же увидите — это мальчик, совсем еще ребенок, сжальтесь над ним! Наши мужья обращаются с военнопленными по-человечески, будьте же и вы таким…
— Молчать, индюшки! — гаркнул затянутый в хаки офицер и, бросившись на беззащитных женщин, начал раздавать направо и налево удары хлыстом.
Ни одного слова не вырвалось больше из уст Жана Грандье, ни одним движением не выдал он своей душевной тревоги. Чтобы казаться невозмутимым, он призвал на помощь всю свою волю. А между тем как улыбалась ему жизнь! Богатый, красивый, отважный и сильный, поборник всего великого и благородного, он находился в том возрасте, когда человек смело глядит в будущее и мечтает помочь всем угнетенным, обездоленным, слабым. Увы! Недолго длились эти мечты.
И как жестоко обернулась для него жертва, принесенная им делу независимости маленького народа!
Сейчас он умрет… В последний раз взглянул он на солнце, только что озарившее восток своим торжественным сиянием, на яркую синеву неба, на широкие просторы вельдта, в бесконечную даль которою уходили, колыхаясь, высокие травы.
Как это часто случается в трагические минуты, в сознании Жана промелькнула вся его жизнь, такая короткая и в то же время такая богатая событиями.
— Прощай, Фанфан! — ласково прошептал он. Обязанности палача по приказанию капитана Руссела согласился выполнить сержант, более выутюженный дисциплиной и потому более покладистый, чем рядовой солдат. Сержант встал на седло и, подняв руки вверх, старался перекинуть конец веревки через самую крепкую ветку белой акации Когда после некоторых усилий это ему удалось, он спрыгнул на землю, не выпуская из рук конца веревки.
— Поднять! — скомандовал офицер-палач. Сержант и один солдат приготовились налечь на веревку, все уже казалось потерянным, и вот-вот должна была совершиться эта неслыханная подлость. Но вдруг над стеной, приходившейся как раз против того места, где стояли Сорви-голова, Фанфан и их убийцы, показалось дуло ружья. Почти одновременно один за другим прогремели два выстрела Оба солдата, державшие веревку, даже не вскрикнув, рухнули на землю с раздробленными черепами.
Сорви-голова и Фанфан тотчас узнали знакомый звук маузера.
— Дуплет! — завизжал мгновенно оживший Фанфан Капитан Руссел, остервенев от такого неожиданного поворота событий и боясь, как бы жертва не ускользнула, выхватил револьвер с явным намерением всадить Жану пулю в лоб Однако, прежде чем англичанин успел прицелиться, раздался еще один выстрел, и рука, сжимавшая револьвер, повисла, раздробленная пулей, которая разбила также и рукоятку револьвера. Капитан взвыл от бешенства и боли, махая изуродованной кистью руки. Он был близок к обмороку.
На гребне стены появилась человеческая фигура и ловко спрыгнула на землю Это был молодой человек, вернее, подросток в форме английского лейтенанта. Сжимая в руке ружье, он метнул в капитана полный ненависти взгляд и воскликнул:
— Разбойник!. Вовремя же я подоспел! Сорви-голова и Фанфан, узнавшие, несмотря на переодевание, своего верного друга, которого они считали погибшим, вскричали в один голос:
— Поль Поттер!
Четвертый улан, принявший сперва Поля за офицера, уже поднес было пальцы к козырьку, но, поняв свою ошибку, схватился за ружье. Однако юный бур опередил солдата и, разрядив в него свое ружье, убил его наповал.
Из всех англичан в живых остался теперь только капитан Руссел Он рычал и скрежетал зубами, не помня себя от бешенства, но рана не позволяла ему ни защищаться, ни даже бежать.
— Поль! Неужели это в самом деле ты? — не веря своим глазам, твердил Сорви-голова.
— Конечно, я! И как раз вовремя… Какое счастье! Поль держал в одной руке наготове ружье, а другой, не спуская глаз с англичанина, перерезал ножом веревки на своих друзьях.
— А вот сейчас вместо них мы вздернем тебя, как разбойника и убийцу! — объявил он капитану Русселу.
— О да, — поддержал Фанфан, — повесить его! Я сам накину на него петлю.
— Таков закон возмездия! — с безжалостной насмешкой в голосе добавил Сорви-голова. — Превратности войны, как говорит мой друг Франсуа Жюно.
И, сняв со своей шеи затяжную петлю, Сорви-голова передал ее Фанфану.
— Действуй!
Английский офицер, видя свою погибель, бросился было бежать, но Фанфан, мастер шоссона[103], ловко сшиб его подножкой. Затем, крепко прижав преступника к земле, парижский Гаврош просунул его голову в петлю и передал другой конец веревки Полю, который с проворством белки вскарабкался по стволу белой акации, перекинул конец веревки через ветку, спрыгнул на землю и сказал Жану:
— Приведи-ка сюда лошадь.
Превосходно выдрессированные животные не испугались выстрелов и стояли на том самом месте, где их оставили Сорви-голова подвел одну лошадь к дереву, а Поль, привязав конец веревки к седлу, ударил коня ногой по животу Тот вздыбился, потом рванулся вперед, затягивая петлю на шее осужденного палача. Рывок был так силен, что тело преступника подскочило до самой ветки.
Лошадь остановилась и снова метнулась вперед, разорвав на этот раз толстую веревку, как нитку. Тело капитана рухнуло на землю.
— Отец! Мы мстим за тебя! — в диком восторге вскричал Поль Поттер.
Избавившись наконец от врагов, трое друзей крепко обнялись.
Сорви-голова и Фанфан, спасенные чудесным вмешательством Поля, так и засыпали его вопросами. Они с жадным любопытством расспрашивали обо всем, что с ним случилось за то время, пока они не виделись.
Молчаливый по природе, бур в нескольких словах рассказал о своих приключениях:
— Течение Моддера уносило меня, но я кое-как все же выбрался. В водовороте я потерял лошадь, но карабин спас. Я был уверен, что вы погибли. Какой-то англичанин стал на моем пути. Я всадил ему штык в живот, Тут мне пришла в голову мысль взять у него взаймы форму хаки. В два счета я напялил ее на себя и получил возможность преспокойно шагать среди бивуачных костров англичан. В одном месте я украл коня и помчался к Блумфонтейнской дороге. Рассвело. Мой хаки, оказавшийся офицерским мундиром, служил мне вместо пропуска, разумеется, если не приглядываться к нему. Я никак не думал, что скачу по вашим следам, и вдруг совсем невдалеке отсюда увидел вас в окружении англичан. «Плохо дело!» — подумал я. Сворачиваю с дороги, объезжаю фермы и задами пробираюсь до двора этого домика. Тут, вижу я, дела ваши идут все хуже и хуже… Быстро карабкаюсь на стену и только-только успеваю прицелиться и уложить тех, кто собирался вздернуть тебя, мой дорогой Сорви-голова Вот и все! А теперь, поверьте мне, надо, не теряя ни минуты, скакать в Блумфонтейн… Вот, кстати, и свежие кони.
