Три побега из Коринфа (ЛП) - Маковецкий Витольд
Диосс проснулся и почувствовал себя получше, но долгое время не мог ответить.
Он растерялся перед этими красными, от смеха и вина воспаленными лицами. Наконец, он наклонился к Полиникосу и что-то прошептал ему на ухо.
— Что он тебе сказал? — спросил Веджанус.
Полиникос рассмеялся.
— Ему нужны четыре драхмы, чтобы выкупить собаку!
— Какую собаку?
Веджанус вспомнил рассказ мальчика о том, что он пережил в мегарианских леса и пришел в восторг.
— Клянусь Гермесом, я же обещаю тебе, паршивец, что я тебе доставлю этого твоего пса Аргоса!
Его зовут Аргос, не так ли?
— Аргосами здесь зовут каждую вторую собаку, — сказал кто-то.
— Слава Аргосу! — воскликнул Калиас.
Софрониск, уже заснувший, проснулся.
— О чем вы? Кто такой Аргос, Калиас?
— Я не знаю, но давай выпьем за его здоровье.
Веджанус наклонился к лицу Диосса.
— Что еще тебе нужно, паршивец, что еще? Говори!
— Отдай ему флейту, — начали кричать пираты.
Веджанус махнул рукой.
— Ладно, флейта - это мелочь. Никто на ней здесь не играет. Но что еще ты хочешь: золотую цепочку, серьги или кольцо?
Диосс проигнорировал эти слова. Он их даже не слышал их. Его глаза сияли.
— У меня есть флейта и Аргос, правда?
— Действительно, малыш. Но, чего ты еще хочешь? Говори! Не волнуйся!
Диосс поднял руки. Он был в замешательстве.
— Кажется, мне больше ничего не нужно, — робко сказал он.
— Глупый малыш! — проворчал Калиас, который, несмотря на то, что был пьян, всегда рассуждал трезво. — Не обращайте внимания на то, что он говорит. Дай ему то, что хочешь, неарх! — Затем он поднял кубок: — Да здравствует Аргос, — повторил он еще раз.
— Аргос, — прошептал Диосс, улыбаясь и полу-ошеломленный. Полиникос заметил, что мальчик совершенно измотан, и впадает в сон, как в обморок. Поэтому он взял его на руки и отнес к матери, как однажды в доме карийки на перешейке.
За его спиной раздались аплодисменты.
— Ты здорово смотришься с ребенком на руках! — закричали они.
— Через год он обязательно родит кого-нибудь еще!
Звонкий голос Калиоса заглушил всех.
— Да здравствует флейта! — воскликнул он, поднимая кубок.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Шумный порт Милета выглядел необычно. Толпы людей осаждали набережную, беспокойно колышась, и то и дело, поглядывая в сторону главной улицы, ведущей к гавани, а затем, обращая взоры в сторону моря.
У каменного причала стоял огромный корабль. Но, не только размерами отличался он от других. Его мачта была украшена венками, а статуя на носу обвита гирляндами, которые также свисли по обе стороны корабля. Корабль был почти пуст. Лишь несколько моряков бродил по палубе. Но на набережной у корабля стояла плотная толпа. В море рядом с кораблем стояли еще восемь парусников, мачты которых тоже были украшены венками. Они легко и нетерпеливо покачивались на прибрежных волнах, словно, в предвкушении того, что произойдет. Их силуэты резко выделялись на фоне моря. Небо было бледное, море синим, а линия горизонта резко пересекала разделяла их. Белые гребни волн плыли и исчезали вдали.
Воздух был чистым, как хрусталь. Холодный, но спокойный ветер дул с материка.
Люди, которые к этому не привыкли, съеживались от холода и начинали беспокоиться, закутываясь в плащи. Они с нетерпением поглядывали на дорогу в город. Но там ничего не происходило.
Наконец, толпа колыхнулась, словно от порыва ветра.
— Они идут, — послышался шепот.
По узкой улица из города к морю спускалась торжественная процессия. Впереди шли несколько старейшин города в белых одеждах, спадающих на землю, за ними жрецы Зевса, Деметрия и храма Посейдона, а за ними четверо молодых жрецов, несшие в высоко поднятых руках особую урну со священным огнем.
Все взгляды обратились на них. Ведь на большой кораблю несут священный огонь с весьма почитаемого храма Зевса в Милете. Этот огонь не должен погаснуть, и его увезут далеко за море, в новое поселение, основанное Милетом. Так делалось всегда.
Поселенцы всех возрастов шли за жрецами в священной процессии: сперва более важные по должности, за ним шла молодежь у потом уже и самые молодые.
Когда толпа увидела их, она зааплодировала им, люди показывали пальцами на вожаков, раздавался шум и гам.
— Тот, что во главе, самый пожилой, это Диомен Самосский, офицер, а тот второй за ними — это наш местный плотник и строитель.
— Так и должно быть. Плотник должен построить поселение, а офицер защитить его
— А тот, что за ними, высокий, это Полиникос, сын Диомена.
— Тот, кто победил на Истмийских Играх?
— Да, тот самый!
— Ради богов! Почему он уходит? Он и здесь бы добился славы!
— Говорят, у него были неприятности на перешейке. Он отделал коринфян так, что не может появиться в море.
— А тот, что идет рядом, тот, широкоплечий, смуглый?
— Это же Меликл, сын Ликаона. Его все знают.
— Это он все устроил, уговорил Городской Совет создать поселение, он навербовал молодежь, и воодушевляет ее своим примером.
— Сын Ликаона. Да? Ликаон был великим мореплавателем.
— Этот тоже не плохо плавает.
— Говорят, что он участвовал в какой-то авантюре с морскими грабителями.
— Так, он же еще молод.
— Они все очень молоды.
— Говорят, на корабле есть совсем молодые люди, говорят, там немало детей, которых выкрали из финикийского плена.
— Говорят, что они также поймали нескольких пиратов и берут их с собой.
— Из них получаются хорошие защитники поселений! Обычно это сбежавшие рабы!
— Таким только и основывать поселения!
— Так было всегда! А, кому основывать поселения, как не им.
Так оно всегда и было. Милет очень часто отправлял поселенцев в отдаленные места, на юг или на север. Колонизация в основном опиралась на молодежи или на людей нарушавших законы, которые не чувствовали себя комфортно на родине. Милет таким образом основал более десятка поселений, главным образом на Эвксинском море. Однако эти поселения уже освободились от зависимости своей родины - Милета. В течение некоторого времени поселенцы выплачивали кредит, полученный под залог организация экспедиции. После этого они становились полностью независимыми. Однако в знак благодарности, в связи с родственными узами, а также в память о священном огне, привезенном из Милета, они тяготели к метрополии. Как правило, они доставляли свой товар в Милет, и продавали его там, а оттуда привозили необходимыми вещами, которых не было в варварских землях на севера. Поэтому главный город-метрополия имел от создания этих поселений значительные преимущества. Он прекрасно это осознавал, и поэтому поддерживал такое колонистское движение.
