Станислав Федотов - Схватка за Амур

Все это промелькнуло в голове князя за те доли секунды, пока он поднимался из куаферского кресла, чтобы подхватить на руки устремившуюся к нему Хелен. Она обхватила мощную шею, дунула Александру в лицо, распушив усы, чтобы открылись полные яркие губы сластолюбца и накрыла их своими губами.

Князь развернулся – нести ее в спальню, но Хелен, не прерывая поцелуя, показала рукой на кабинет. Барятинский послушно двинулся туда. Задержался посреди комнаты, не зная, что делать дальше, и тогда, оторвавшись от приятного процесса, она направила Александра к большому книжному шкафу со стеклянными дверцами. Там на полке, прислоненный к корешкам книг, стоял небольшой акварельный портрет темноволосой молодой женщины.

– Кто это, милый?

– Это? – Князь спустил графиню с рук, открыл шкаф и вынул портрет. – Это «Неизвестная» художника Гау. Есть у нас такой придворный портретист, весьма недурно рисует.

– Мне показалось, что я ее где-то видела, – задумчиво сказала графиня.

– Ничего удивительного. Гау рисовал живую женщину.

– А какое она имеет отношение к тебе?

– Ты ревнуешь? – удивился князь. Он оглянулся, что-то ища. Вспомнил – сходил в туалетную комнату и вернулся с тлеющей сигарой. С наслаждением затянулся и продолжил: – Дорогая, не стоит. Это – мечта, воплощенная в красках. Для меня – образ идеальной жены. Мне тридцать пять лет, но я пока не встретил никого похожего. – Александр коротко хохотнул, покрутил головой: – Тут государь Николай Павлович вздумал меня женить на графине Машке Строгановой. Девице с таким вот личиком, – князь изобразил рукой длинную физиономию. – Бр-р-р!

– И что? – Хелен взяла у него портрет и снова забралась в кресло с ногами, внимательно разглядывая «Неизвестную».

– А ничего! Послал я его подальше с его намерениями. Барятинские – не холопы, мы из рода Рюриковичей.

– Рюриковичи – что это значит?

– Это значит, что мы знатностью нисколько не ниже Романовых. То бишь царя и его семьи.

– И ты действительно послал его подальше?

– Ну, – замялся Александр, – не напрямую, конечно, но император понял и очень на меня рассердился. Поэтому завтра я снова отбываю на Кавказ: назначен командовать Кавказской гренадерской бригадой. Правда, с правами начальника дивизии. Ну да тебе это неинтересно.

– И все-таки я где-то видела твою «Неизвестную»…

– Да ладно тебе! У нас один день остался, а ты… – Он забрал портрет и поставил его обратно в шкаф.

– Почему один? Я поеду с тобой на Кавказ. Надеюсь, ты не будешь против?

– Ты? Со мной? – Барятинский откровенно разинул рот. – А как же твой муж?

– Я напишу ему в Англию – он сейчас в Лондоне, – что приключения мои продолжаются. Ему, в общем-то, все равно, но надо соблюсти хотя бы видимость. Ты что окаменел, Саша́? Не рад?

– Рад! Рад!! Я безумно рад!!! И мы это немедленно отметим!

Князь бросил сигару в большую хрустальную пепельницу, выдернул графиню из кресла, как репку из грядки, сгреб в охапку и унес в спальню.

Через час, когда они вышли к завтраку, Хелен по настоянию Александра все же надела под пеньюар кружевную рубашку. Хотя нельзя сказать, что была этим довольна: графиня любила себя обнаженную. Намазывая масло на кусок ароматного свежего хлеба, она сказала как бы между прочим:

– А я вспомнила, где ее видела. Правда, мельком.

– Кого, дорогая? – благодушно вопросил князь, принимаясь за кофе.

– Твою «Неизвестную».

– Где? Когда? – поперхнулся князь.

– Позавчера, в Малом Эрмитаже. Она прогуливалась с какой-то пожилой красивой дамой, и они мило беседовали. Правда, по-русски.

Князь закурил, откинулся на спинку стула и задумчиво сказал:

– Если она в Петербурге, значит, и муж ее тоже здесь. Жаль, не знал…

– Так она замужем?

– Я же говорил, что это – образ идеальной жены.

– А почему бы тебе не жениться на мне?

Князь такого коварства явно не ожидал. Прежде чем ответить, он указал лакею, прислуживавшему за завтраком, на свою пустую чашку – тот поспешил ее наполнить горячим кофе, отхлебнул, обжегся и погрозил лакею кулаком. После чего затянулся сигарой. Графиня ждала, иронически наблюдая за его нравственными мучениями. Наконец князь внутренне собрался:

– Ну, во-первых, ты уже замужняя дама…

– Развод у нас – не проблема, – быстро отбила она.

– Возможно. А во-вторых, мне все-таки кажется, что ты – шпионка.

– Как у вас, по-русски, говорят: кажется – перекрестись.

– А ты откуда знаешь? – облегченно засмеялся Барятинский. – Ты же по-русски ни бум-бум.

– Читала в какой-то переводной книжке, – невозмутимо парировала Хелен, заканчивая завтрак большим красным яблоком.

– Что-то я очень сомневаюсь, что существуют переводные книжки с русского на английский или французский.

– Напрасно. Я читала повести вашего Карамзина на английском. Ты мне так и не ответил прямо на прямой вопрос.

– Отвечу. Ты мне слишком нравишься, чтобы на тебе жениться. – И князь снова засмеялся, явно довольный своим заявлением.

– Что-то плохо вяжется с «идеальной женой», – саркастически заметила Хелен. – Впрочем, я не навязываюсь. Меня вполне устраивает то, что я тебе очень нравлюсь. И то, что мы вместе едем на Кавказ. Думаю, даже мой муж будет этим доволен.

Екатерина Николаевна бывала у великой княгини Елены Павловны чуть ли не ежедневно. Ну, по крайней мере, не реже трех раз в неделю. В первый визит по приезде в Петербург они с Николя прибыли вместе – преподнесли в подарок большой шлифованный кусок минерала, похожего на фиолетовый мрамор, и «букет» голых веток багульника. «Мрамор» не имел своего названия – его случайно нашли в Забайкалье в таежном ручье приисковые рабочие золотопромышленника Кузнецова, а Ефим Андреевич преподнес его генерал-губернатору как раз перед своей рановременной кончиной – словно попрощался, напомнив, какие богатства таятся в дикой тайге.

Странный и необычайно красивый «мрамор» Николай Николаевич попытался назвать «еленит», но великая княгиня воспротивилась.

– Насколько я знаю, – сказала она с обезоруживающей улыбкой, – название минералу дает нашедший его геолог, причем нашедший не отдельный кусок или кристалл, а месторождение. Поэтому с названием подождем [42] .

А вот «букет» багульника Елена Павловна приняла с большим недоумением.

– Прикажите поставить ветки в свежую, но не холодную воду, и через несколько дней вы увидите, что произойдет, – сказал Муравьев.

– А что произойдет? – совсем как любопытная девочка поинтересовалась великая княгиня.