Синтия Хэррод-Иглз - Подкидыш
– Ваша мать искала вас. Она волнуется, почему вас нет с остальными, – произнес он. – Вот и все.
Сердце Изабеллы сжалось: вдруг Джоб дурно подумает о ней?! Этого вынести она не могла.
– О, Джоб!.. – окликнула его Изабелла. Он приостановился, но ей так и не пришло в голову, что еще ему сказать. – Хорошо, я иду, – угрюмо пробормотала девушка и поплелась за ним навстречу шуму и музыке.
Изабелла так и не смогла придумать ни единой правдоподобной причины, чтобы объяснить свое отсутствие в доме, так что просто прокралась по ступенькам вниз, пока все в усадьбе еще спали, сама оседлала Лайарда и выехала со двора. Девушка знала, что, когда вернется, ей придется несладко, но решила пока не забивать себе этим голову. Сейчас Изабелла хотела только одного – опять увидеть Люка.
Был тот сумеречный предрассветный час, когда весь мир погружен в тишину и покой, ожидая, что толстый ковер серебристой росы вот-вот исчезнет под лучами солнца и все вокруг вновь заиграет живыми красками дня. Пока же луга и рощи были окутаны легкой дымкой тумана. Откуда-то издалека доносилось пение птиц; кроме него глубокое безмолвие нарушал лишь шелест травы под копытами Лайарда, оставлявших темный след в росс, и случайное звяканье подковы, изредка задевавшей за камень. Когда Изабелла выехала на склон холма, спускавшийся к Роще Мертвеца, над горизонтом показался краешек солнца – и первые лучи осветили серую лошадь, неподвижно стоявшую среди серебристых берез на опушке леса.
Лайард тихонечко заржал, и Изабелла пустила его вперед легким галопом: сердце девушки колотилось от волнения все сильнее и сильнее.
– Значит, вы все-таки сумели выбраться из дома! – воскликнул Люк, когда она остановила лошадь рядом с ним. – Вы чудесная девушка – самая смелая в мире!
Изабелла улыбнулась.
– Мне все равно, что со мной будет. Давайте просто совершим чудесную прогулку. А ну-ка, кто быстрее доскачет вон до той опушки! – Она развернула Лайарда и прямо с места пустила его в галоп.
– Эй, так нечестно! – прокричал Люк ей вслед и бросился вдогонку.
Потом они часа два неторопливо ехали рядом сквозь чудесное майское утро, только начинавшее пробуждаться во всей своей полной красе; они были поглощены друг другом, но при этом все время помнили, что скоро им придется расстаться, – и потому каждая минута этого свидания казалась им восхитительной.
– Вы ездите верхом лучше всех девушек, которых я знал. Да, пожалуй, и лучше большинства мужчин, – сказал Люк.
– Меня научил отец, – объяснила Изабелла. – И к тому же я привыкла сопровождать на охоте Джоба.
– Кто такой Джоб? – ревниво осведомился юноша.
– Управляющий моей матери, – ответила Изабелла, решив не обращать внимания на его тон. – Он состоит при ней еще с тех пор, когда она приехала сюда выходить замуж. Теперь он практически член семьи. Он вам нравится?
– Я в этом совсем не уверен, – проворчал Люк. Какое-то время они ехали молча, направляясь назад, к роще, и зная, что скоро им предстоит вернуться в другой, чуждый им мир.
– Как бы мне хотелось видеться с вами часто-часто, а не вот так, украдкой, – с досадой проговорил Люк.
– Если бы только наши родители наносили друг другу визиты... – начала Изабелла и вдруг осеклась. – До меня только что дошло, что я даже не знаю вашей фамилии! И чем занимается ваш отец?
– Фамилия моя Каннинг. А мой отец – виноторговец. Мы живем в Питергейтс.
– О, моя сестра живет там же! Возможно, вы её знаете – она замужем за Джоном Батлером...
– Торговцем пряностями? Да, я знаю эту чету. Отец довольно дружен с мистером Батлером. Так, значит, это ваша сестра?.. Она очень хорошенькая, верно?
– Да.
Они замолчали, раздумывая над тем, как можно использовать это знакомство.
– А что, если Хелен пригласит меня в гости?.. – рискнула предложить Изабелла.
– Не знаю. Может быть, стоит попробовать, – отозвался Люк. Он еще немного подумал, а потом голосом, гораздо более робким, чем обычно, спросил: – Изабелла, если бы наши родители позволили нам... Вы бы... Вам бы хотелось выйти за меня замуж?
– Я думаю, да, – так же застенчиво ответила она. – Мне кажется, что... это могло бы быть забавно.
Они посмотрели друг на друга и опустили глаза.
– Но родители не согласятся, – с горечью проговорил Люк. – Мой-то отец, полагаю, был бы только доволен, но для вашей семьи я, конечно, недостаточно знатен. Ведь мой отец не принимает у себя дома герцогов.
Изабелла хотела сказать что-нибудь, чтобы успокоить Люка, но она знала, что он прав, – и они ничего не могли с этим поделать.
– Может быть, – проговорила она, – может быть, если никто не попросит моей руки, матушка будет рада и вам. Она все время говорит, что никогда не найдет для меня подходящей партии. Мне ведь уже шестнадцать. – Это был весьма значительный возраст, в котором уже стыдно было оставаться в девицах. – Мой день рождения – через три недели.
– А мне восемнадцать, – отозвался Люк.
– Ну, для мужчин это неважно.
Теперь они достигли того места, где встретились на рассвете, и знали, что им пришло время расставаться. Люк взял руку девушки в свои.
– Изабелла, я должен снова вас увидеть. Я не смею больше просить вас рисковать так, как сегодня. Но если бы я приехал ночью, смогли бы вы выскользнуть из дома и встретиться со мной – ну, скажем, в саду?
– Когда? – спросила она, задыхаясь от волнения.
– Я не знаю, когда смогу вырваться. Но я мог бы бросить в ваше окно камешек и разбудить вас.
– Я повешу что-нибудь белое – ленту или что-нибудь еще на окно, чтобы вы сразу поняли, где моя комната. Я живу в южной части дома.
Молодые люди взволнованно строили планы, зная о возможных последствиях, но ничуть не беспокоясь о них.
– Тогда я приеду как-нибудь ночью, постараюсь побыстрее. Вспоминайте, пожалуйста, обо мне – хоть иногда. А я буду думать о вас. И – Изабелла – не позволяйте им обручить вас ни с кем другим, хорошо?
Она бросила на него безнадежный взгляд, слишком хорошо зная, что не в силах противиться родительской воле.
– Нет, – сказала она. – Я им не позволю.
Тремя днями позже Изабелла, лежавшая без сна в своей комнате, которую она делила с Энис и малышом, двумя няньками и тремя прислужницами Элеоноры – девочками из семей местной знати, услышала стук камешка о стекло. Он прозвучал ужасно громко в тишине ночи, но никто из спящих даже не пошевельнулся. Изабелла выскользнула из кровати, подбежала к окну и торопливо распахнула его. Как и было договорено, еще вечером того дня, когда она ездила на свидание, Изабелла прикрепила к наружному оконному переплету лоскуток белой ткани, так, чтобы он свисал по стене и сразу бросался в глаза. Сейчас, высунувшись из окна, девушка первым делом отвязала тряпицу. Внизу едва можно было разглядеть смутно белевшее в темноте лицо Люка. Изабелла помахала рукой, увидела, что он машет в ответ, и, выхватив из комода свой плащ, на цыпочках выбралась из комнаты и бесшумно помчалась вниз по лестнице.
