Александр Дюма - Шевалье де Сент-Эрмин. Том 2
Вскоре ждали приезда торговца. Он появился в сопровождении двоих своих собратьев, быстро оценивших годовой доход, который может приносить Земля бетеля. Тот, с которым Реми заключил сделку раньше, привез за товар заранее условленную сумму. Но урожай оказался в три раза большим, чем ожидалось, так как маленькое хозяйство Реми дало не менее 9000 талков. И потому двое других торговцев, предполагавших, что здесь их ожидает выгодная сделка, запаслись мешочками, полными маленьких золотых брусочков, заменявших деньги в бирманской торговле.
Коммерсанты предложили Реми такой договор: они берут на себя обязательство выплачивать ему каждый год по пятнадцать тысяч талков, из которых двенадцать — за бетель, а остальные три — за кукурузу( рис и пшеницу. В случае же неурожая какой-либо из культур Реми компенсирует недостающее количество бетелем.
Торговцы обязались прислать двух буйволов, негров — четверых мужчин и двух женщин и двоих пегуанцев. Один пегуанец должен был быть столяром, другой — слесарем.
Через девять месяцев и несколько дней с того дня, как ушел священник, Ева родила мальчика, который получил имя Жюстин. Акушеркой, принимавшей роды, была одна из негритянок, и она замечательно справилась со своей новой обязанностью. Крестила первенца отцовская рука Реми в часовне, которая выросла на том же холмике, где они поженились. Такая верность данному обещанию, несомненно, сулила счастье, потому что через год, а затем еще через два другие сыновья Реми были наречены здесь именами Жюль и Бернар.
Прошло еще три года, и на этот раз уже дочь была крещена Аддой.
Старший из сыновей Реми посвятил себя сельскому хозяйству, охоте и рыболовству. Второй сын, Бернар, пошел подмастерьем к слесарю, а третий, Жюль, стал учиться у столяра, которого прислали Реми его компаньоны.
Стоит ли рассказывать о том, что колония процветала, росла и ширилась. И вот наступило время, когда хижины в колонии уже казались слишком маленькими и тесными, и Реми принял решение на их месте построить большой дом — жилище для виконта Сент-Эрмина, а вокруг настроить домов поменьше, в которых будут жить Реми, его семейство, прислуга и другие работники колонии.
Реми составил план будущего дома виконта, и, поскольку это было событие, которого все ждали с нетерпением, каждый счел своим долгом добавить что-то от себя в этот план. Двое юношей уже были достаточно крепки и умелы, чтобы вместе со своими мастерами принимать участие в работах. Реми воплотил в формах балок и веранд все свое плотницкое искусство. Затем, в то время как Ева занялась внутренним убранством дома, украшая его тканями, привезенными из Прома, Пегу и даже Калькутты, занялись постройкой других домов в деревне, которых должно было быть никак не меньше пятнадцати или восемнадцати.
На эти грандиозные труды ушло два года; но колония постоянно развивалась, она уже приносила пятнадцать — восемнадцать тысяч талков, или почти шестьдесят тысяч франков, и работа подвигалась куда быстрее, чем ожидалось.
Трое сыновей Реми выросли в красивых и статных юношей, и все трое искусно владели оружием.
Дважды маленькая колония подвергалась нападениям пиратов; но благодаря четырем блокгаузам, возвышавшимся по углам, им был оказан такой прием, что сил и надежд на новый штурм у разбойников не оставалось.
Жюстин превратился в настоящую грозу для незваных гостей, будь то люди или звери. Если в радиусе двух-трех лье вдруг показывались тигр или пантера, Жюстин тут же вскидывал на плечо свое ружье, засовывал за пояс отцовский топор и не возвращался, пока свирепая кошка не была умерщвлена. В тот день, когда он вошел в столовую в тигровой шкуре, наброшенной на голову и плечи, и увидел тех, кого столь долго ждали, он убил одиннадцатого тигра.
Годом раньше большое горе свалилось на эту прекрасную семью, на слуг и рабов — всех обитателей колонии: жена Реми, мать троих сыновей и прекрасной девушки, скончалась.
LXXIII
ПОХОРОНЫ ВИКОНТА ДЕ СЕНТ-ЭРМИНА
Теперь, когда мы знаем, как была основана колония виконта Сент-Эрмина на Земле бетеля, мы можем вернуться к прерванному повествованию.
Нет нужды рассказывать нашим читателям о том впечатлении, которое произвел на двух сестер, сэра Джеймса Эспли и Рене вид патриархального семейства, которое перенесло в начало XIX века нравы и обычаи библейских евреев.
Реми не уступал в почтенности Аврааму, а Ребекка не была прекраснее Адды; Давид и Ионафан были не более горды, чем Бернар и Жюль, и, наконец, Самсон, разорвавший льву пасть, не превосходил Жюстина ни в храбрости, ни в ловкости.
Юные особы, как и двое молодых людей, отправились в отведенные им комнаты, не переставая удивляться увиденному и восхищаться этому сдержанному величию. На следующее утро Адда, заглянувшая к девушкам, чтобы узнать, как они провели ночь, попросила принять ее отца. Получив приглашение, старик тяжелым и медленным шагом поднялся к ним. Держа в руках маленькую книжечку, он собрался представить им свой отчет.
— Сударыни, — начал он, — первое, что следует сделать должнику, когда он встречается спустя двадцать четыре или двадцать пять лет со своим кредитором, — это подтвердить сумму долга и отчитаться по нему.
Девушки в полном недоумении смотрели на старика.
— Наш отец никогда не говорил с нами об этом, — произнесла Элен. — Если он что и думал на этот счет, так это то, что скорее он является вашим должником, а не наоборот. Единственное наставление, которое мы получили от него, сводилось к тому, чтобы продать поселение, а вырученные деньги разделить с вами поровну.
Реми засмеялся:
— Я не в состоянии принять такие условия, мадемуазель, это означало бы, что та скромная служба, которую я сослужил своему почтенному хозяину, обошлась бы ему слишком дорого. Нет, мадемуазель, пройдемте, если вы не слишком устали, вместе со мной, чтобы иметь возможность увидеть собственными глазами, в каком состоянии пребывает наследство, оставленное вам. Пусть ваша сестра сопровождает вас по правую руку, а если вы пожелаете, то с нами пойдут и два достойных молодых человека. Я был бы только счастлив, если бы имел возможность отчитаться перед вами в присутствии возможно большего числа свидетелей.
Девушки обменялись взглядами: они склонялись к мнению, что все должно происходить в узком кругу. Они были полны самых теплых чувств и намерений по отношению к доброму слуге и опасались, как бы человек, который уже не был чужим, поскольку был помолвлен с одной из них, не воспрепятствовал тем вольностям, которые они, по его мнению, себе позволяли.
