Александр Дюма - Виконт де Бражелон или десять лет спустя
Атос шел, задумавшись и вздыхая, то поднимая глаза к небу, то устремляя их в землю.
Дигби, встревоженный последним приказанием генерала и особенно голосом, каким оно было отдано, прошел шагов двадцать за ночными пешеходами.
Но генерал обернулся, точно удивляясь, почему не исполняют его приказаний, и адъютант, поняв свою нескромность, вернулся в палатку.
Он решил, что генерал хочет тайно осмотреть лагерь, как обыкновенно делают все опытные полководцы перед решительным сражением.
Дигби старался объяснить себе присутствие Атоса, как обычно объясняют себе подчиненные таинственные поступки своих начальников. Он принимал Атоса за шпиона, доставившего генералу сведения.
Минут десять шли они между палатками и караулами, которых было очень много около штаб-квартиры. Потом Монк вышел на мощенную щебнем дорогу, которая разделялась на три ветви. Левая ветвь вела к реке, средняя — через болото к Ньюкаслскому аббатству, а правая тянулась вдоль передовых линий лагеря Монка, наиболее близких к армии Ламберта. За рекою находился передовой пост армии Монка, наблюдавший за передвижениями неприятеля; он состоял из ста пятидесяти шотландцев. Они пересекли Твид вплавь и в случае атаки должны были снова переплыть реку по сигналу тревоги; но так как в тех местах не было моста и поскольку солдаты Ламберта так же мало стремились бросаться в воду, как и солдаты Монка, последний не ждал особых осложнений с этой стороны.
На этом берегу реки, шагах в пятидесяти от старинного аббатства, рыбаки получили пристанище среди бесчисленного множества маленьких палаток, поставленных солдатами соседних кланов, которые привели с собою своих жен и детей.
Весь этот беспорядок при свете луны являл захватывающую картину; полумрак облагораживал каждую мелочь, и свет, этот льстец, что льнет лишь к гладкой стороне вещей, отыскивал на каждом заржавленном мушкете еще нетронутое местечко и на каждом лоскутке материи — самый белый и чистый кусочек.
По темному полю, освещенному двойным светом — серебристыми лучами луны и красноватыми отблесками потухающих костров, Монк вместе с Атосом подошел к перекрестку трех дорог. Тут он остановился и, обращаясь к своему спутнику, спросил:
— Сударь, узнаете вы дорогу?
— Если я не ошибаюсь, генерал, средняя дорога ведет прямо в аббатство.
— Именно так; но нам понадобится огонь, когда мы войдем в подземелье.
Монк обернулся.
— Кажется, Дигби шел за нами, — сказал он. — Тем лучше: он достанет нам огня.
— Да, генерал, какой-то человек, вон там, уже давно идет следом за нами.
— Дигби! — крикнул Монк. — Дигби! Подите-ка сюда.
Но тень, вместо того чтобы повиноваться, отскочила как будто с удивлением, нагнулась и исчезла слева, на дороге, которая вела к тому месту, где ночевали рыбаки.
— Очевидно, это не Дигби, — проговорил Монк.
Оба следили глазами за тенью, пока она не пропала. Но человек, бродящий в одиннадцать часов в лагере, где стоят десять тысяч солдат, — вещь не удивительная; Монк и Атос не придали этому значения.
— Однако нам непременно нужен огонь, факел или что-нибудь в этом роде; иначе мы не будем знать, куда идти. Поищем, — предложил Монк.
— Генерал, первый встречный солдат посветит нам.
— Нет, — сказал Монк, желая узнать, нет ли сговора у графа де Ла Фер с рыбаками. — Нет, проще взять одного из тех французских рыбаков, которые сегодня привезли мне рыбу. Они уезжают завтра, значит, лучше сохранят тайну. Если в шотландской армии разнесется слух, что в Ньюкаслском аббатстве находят сокровища, то мои горцы вообразят, что под каждой плитой лежит по миллиону, и не оставят камня на камне.
— Как вам угодно, генерал, — отвечал Атос непринужденно. Видно было, что ему все равно, кто пойдет с ними: рыбак или солдат.
Монк подошел к дороге, на которой исчез тот, кого он принял за Дигби.
Тут он встретил патруль, обходивший палатки и направлявшейся к штабу.
Патруль остановил генерала и его спутника. Монк произнес пароль, и их пропустили. Один из спавших солдат, услышав шум шагов, проснулся.
— Спросите у него, где рыбаки, — обратился Монк к Атосу. — Если спрошу я, он узнает меня.
Атос подошел к солдату, который указал ему палатку. Монк и Атос пошли в ту сторону.
Генералу показалось, что, когда они подходили к палатке, промелькнула та самая тень, которую они уже видели. Но, войдя в палатку, ни убедился, что ошибся, потому что там все спали.
Атос, опасаясь, чтобы его не сочли сообщником французов, остался у входа в палатку.
— Эй! — крикнул Монк по-французски. — Вставайте!
Два или три человека приподнялись.
— Мне нужен человек, чтоб посветить нам, — продолжал Монк.
Все пришло в движение. Некоторые из рыбаков вскочили, другие заворочались.
Первым встал их предводитель.
— Можете положиться на нас, — произнес он голосом, от которого Атос вздрогнул. — Куда надо идти?
— Увидишь. Бери факел! Скорей!
— Сейчас, милорд. Угодно, я провожу вас?
— Ты или другой, все равно. Только бы кто-нибудь посветил мне.
«Странно, — подумал Атос. — Какой удивительный голос у этого рыбака».
— Эй, огня! — закричал рыбак. — Ну, живей!
Потом шепнул на ухо своему соседу:
— Ступай, Менвиль, возьми фонарь и будь готов ко всему.
Один из рыбаков высек огонь, зажег кусок трута, фонарь загорелся.
Тотчас вся палатка осветилась.
— Готовы ли вы, сударь? — спросил Монк у Атоса, который отвернулся, чтобы не выставлять на свет свое лицо.
— Готов, — отвечал он.
— А, это французский дворянин! — сказал предводитель рыбаков. — Хорошо, что я передал поручение тебе, Менвиль. Он, может быть, узнал бы меня! Свети!
Они вели разговор в глубине палатки и так тихо, что Монк ничего не слышал: он беседовал с Атосом. Менвиль между тем готовился в путь — вернее, выслушивал приказания своего начальника.
— Скоро ты там? — спросил Монк.
— Я готов, — отвечал рыбак.
Монк, Атос и рыбак вышли из палатки.
«Этого не может быть! — подумал Атос. — Что за нелепая мысль взбрела мне в голову!»
— Ступай вперед, по средней дороге, да поскорее! — приказал Монк рыбаку.
Не прошли они и двадцати шагов, как из палатки опять скользнула тень и, скрываясь за столбами, вбитыми по сторонам дороги, с любопытством стала следить за генералом.
Все трое скрылись в ночном тумане. Они шли к Ньюкаслу, белые камни которого виднелись вдали, как надгробные памятники.
Постояв несколько секунд под воротами, они вошли во двор. Ворота были разрушены ударами топора. Тут в безопасности спал караул из четырех человек, — настолько сильна была уверенность, что с этой стороны не может быть нападения.
