Валерио Массимо Манфреди - Пропавшее войско
Среди ночи небо потемнело, низкие, черные тучи скрыли серп луны. Временами там и сям внезапно появлялись ослепительные вспышки, освещая толщу облаков изнутри, и змееподобные молнии повисали между небом и землей. Вслед за тем слышались далекие и глухие раскаты грома. Лето кончалось, дни становились короче, горы таили в себе грозы. Мы углублялись в мир, с каждым шагом становившийся все более незнакомым и странным.
На рассвете следующего дня появились первые признаки близости гор: равнина закончилась, началась совершенно другая местность, холмистая, труднопроходимая, неровная, — и все же мы радовались. Солнце едва виднелось в небе, бледное, скрытое тонкой пеленой облаков, а перед нами показался довольно высокий холм на перекрестке двух больших дорог. Насколько я понимала, мы двигались на север, туда, где рождаются бури и холодные ветры, от которых коченеют ноги и руки. Пять военачальников собрались на совет, верхом, расположив лошадей кругом. Они являли собой забавное зрелище: животные стояли крупами и хвостами наружу и головами внутрь, так что постоянно сталкивались мордами. Все кони были горячими жеребцами, и каждый хотел верховодить над другими. Я спрашивала себя, а не то же ли самое происходит со всадниками.
Совет длился недолго — полагаю, воины лишь обменялись кое-какими соображениями. Вскоре Ксен послал отряд пехотинцев на вершину холма, чтобы они заняли там позицию и защищали дорогу, но, едва лишь отдал приказ, с противоположной стороны появился отряд. Персы! Наши враги тоже передвигались пешком, поскольку склоны оказались слишком крутыми для коней, однако бежали быстро благодаря легким доспехам. Ксен припустил на своем Галисе вверх, на холм, дабы подстегнуть людей. Я услышала, как кто-то прокричал:
— Эй, ты! Легко сказать «беги», сидя верхом на лошади: мне-то приходится тащить на себе щит, а он весит немало!
Мне не удалось разобрать, что ответил Ксен, но я увидела, как он соскочил на землю, выхватил щит из рук говорившего и помчался впереди всех наверх. Персов становилось все больше — то подошли передовые отряды, — и все громко подначивали друг друга, споря, кто первым доберется до вершины. Все это выглядело почти смешно: на моих глазах нападение превращалось в соревнование по бегу и зрители поддерживали каждый свою команду.
Наши под предводительством Ксена выиграли эту гонку и выстроились на вершине плотным кругом. Враги даже не пытались согнать их с холма: ведь воинов в красных плащах лучше не трогать. Греки сумели занять проход, и теперь наша армия могла преодолеть Великий перевал и двигаться в горы по долине вдоль небольшой речки.
В течение ближайшего времени на место прибыла большая часть персидской армии и выстроилась на некотором отдалении. Наши пять полководцев остановились на своих скакунах у входа в долину, рядом друг с другом; я смотрела на Ксена: он сверкал словно звезда в своих доспехах, украшенных серебром, — летописец добился большого успеха и снискал себе почет.
За спиной у меня раздался голос:
— Думаешь, они нападут?
— Мелисса! Что ты здесь делаешь?
— Думаешь, персы атакуют нас? — повторила она.
— Мне так не кажется: с какой стати? Нас спасает то, что мы находимся на возвышении и защищены склонами, а персы сейчас внизу, в невыгодном положении. Они добились своей цели, оттеснив нас в пустынный край, откуда никто и никогда не возвращался.
Мелисса склонила голову:
— Хочу, чтобы мой Менон снова был со мной.
— Его тебе никто не вернет, — ответила я. — Но здесь ты в безопасности. Никто не причинит тебе зла.
— Правда, что они хотят бросить повозки?
— Правда. Мы не сможем забраться на эти горы, если потащим их за собой.
— Но я же не справлюсь, — произнесла она с дрожью в голосе.
— Тебе всего лишь придется идти пешком. Это не так ужасно. Сначала вздуются пузыри на ногах, потом прорвутся и станут кровоточить; после образуются мозоли, но в конце концов ты привыкнешь.
— Но я же тогда буду выглядеть отвратительно! — плаксиво воскликнула она.
Я поняла, что мысли ее на самом деле заняты вовсе не Меноном, как мне показалось до того, и постаралась как могла успокоить ее:
— У тебя останется множество других достоинств. Когда мужчины смотрят на тебя — они ведь никогда не начинают со ступней.
Мелисса утерла слезы:
— В последнее время ты совсем меня не навещала.
— Была очень занята. Однако, если я тебе нужна, можешь в любое время рассчитывать на меня. Я тебя не оставлю.
Бросила фразу, слышанную от Софоса и от Ксена. Произнося ее, почувствовала себя немного военачальником: ведь в нашей компании был человек, более слабый, чем я, — Мелисса.
Она крепко обняла меня, проговорила:
— Спасибо, — и ушла.
Пока она удалялась, я заметила, что Клеанор-аркадиец смотрит ей вслед, и Тимасий-дарданец тоже, — и ни один из них не смотрел на ее ступни.
Ночью Софос произнес перед армией краткую речь:
— Воины! Нам удалось добраться до местности, где конница наших противников больше не будет докучать. Хотел бы я сказать вам, что наихудшее осталось позади, но не могу, потому что это неправда, а лгали вам и без меня уже слишком много. Худшее еще ожидает впереди. Наш путь предрешен: двигаясь на восток, мы очутились бы в самом сердце Персидской империи, на юге мы уже были, на западе нас поджидает Тиссаферн со своей армией: он догнал нас и хочет уничтожить. Значит, мы должны отправляться на север, в сторону гор, очень высоких и неприступных, — туда, куда он не последует за нами. А знаете почему? Потому что оттуда никто и никогда не возвращался. Это гористый край, где покрытые льдом вершины пронзают небо; там обитают дикие, свирепые племена. И это еще не все: здешняя зима — худший из наших врагов. Нам придется идти по узким руслам рек, по крутым тропинкам, оружием прокладывая себе путь, встречая на нем неистовые грозы, сверкание молний, град и ужасные снежные бури. Поймите: в подобных условиях повозки будут нам только обузой. Сожжем их, а вещи погрузим на спины животных. Так мы станем быстрее и легче. Я уже говорил, когда персы убили наших полководцев, что это нас не сломит, и повторяю теперь: им не удастся остановить спартанцев! А теперь жгите повозки!
Люди повиновались: выгрузили провизию, палатки и оружие и собрали повозки в одно место. Какое-то время все мешкали, после чего один воин, которого я никогда прежде не видела, взял из огня головню и бросил в кучу. Пламя вспыхнуло почти мгновенно, раздуваемое ветром, и охватило сухое, старое, потрескивающее дерево. Разгорелся огромный костер — наверняка он был издалека виден нашим врагам. Яркое пламя освещало воинов, которые стояли неподвижно, словно зачарованные, и молча смотрели на огонь.
