Клара Моисеева - Звезды мудрого Бируни
«И все же моя судьба связана с этим человеком, – думал Якуб. – Как ни трудно, а придется поговорить с устодом о самых простых житейских делах».
Якуб долго извинялся перед устодом за то, что вынужден отвлечь его для дела, не столь важного и не имеющего отношения к науке…
– Право же, не пойму, о каком деле ты говоришь, мой друг, – сказал ал-Бируни. – Скажи прямо, что тебя тревожит?
– Я намерен жениться и хочу рассказать о красавице Гюльсоре, моей невесте, потому что судьба ее необычна…
– Я очень рад, юноша, услышать от тебя эту добрую весть. И как ты мог посчитать это дело незначительным? Ты удивляешь меня, Якуб. Я охотно выслушаю твой рассказ о красавице Гюльсоре. Но прежде позволь приветствовать тебя стихами великого Рудаки:
Будь весел и люби красавицу свою.Подобен этот мир бегущему ручью.О прошлом позабудь, грядущим утешайся,Живи и радуйся живому бытию.Я с лунноликою в саду благоуханном.Я с чернокудрою, как с гурией, в раю…Сияя радостной улыбкой, Якуб ответил учителю другими строками Рудаки:Я потерял покой и сон – душа разлукою больна,Так не страдал еще никто во все века и времена.Но вот свиданья час пришел, и вмиг развеялась печаль, —Тому, кто встречи долго ждал, стократно сладостна она.[52]
И Якуб поведал учителю свою тайну. Рассказал о случае на невольничьем рынке Багдада, о том, как оказался опекуном несчастных сирот и как, боясь рассердить отца, скрыл от него то, что следовало рассказать. Все эти годы надо было посылать деньги сиротам. Якуб признался, что бывали случаи, когда, не имея денег, он в отчаянии думал о том, что лучше бы взяться за торговлю, стать независимым и щедрой рукой помогать этим обездоленным детям.
Ал-Бируни внимательно слушал Якуба, глядя ему в глаза своими добрыми печальными глазами.
– А я так занят и так рассеян, – сокрушенно разводил руками устод, – что все это прошло мимо меня. Мне печально, друг мой, что я не оказал тебе помощи в таком важном деле. Напрасно ты не сказал мне об этом. Да и отец твой должен был все это знать. Насколько мне известно, Мухаммад ал-Хасияд человек высокого благородства и доброй души. Аллах вознаградил тебя! Ты говоришь, что это единственная и прекраснейшая девушка на свете. Я верю тебе. Она послана тебе в награду за твои труды. Ты поедешь в Бухару и найдешь время для того, чтобы сыграть свадьбу. Я бы не хотел, чтобы ты в этом деле был похож на своего учителя. Я должен признаться тебе, что теперь, на склоне лет, нередко сожалею об ушедшей юности, о том, что в пылу увлечения науками не находил времени для того, чтобы согреть свою душу… Впрочем, ты умен и сам понимаешь, о чем я хочу сказать.
– Мой дорогой устод!.. – Якуб сжал в своих сильных руках тонкие красивые руки учителя. – Прости меня, благородный учитель. Я знаю, ты хочешь сказать о дочери Хасана, о красавице Рейхан. Она была так добра и внимательна к тебе! Она постоянно спрашивала меня, чем занимается великий учитель, который завладел ее сердцем. Но она просила не выдавать этой тайны. Она стыдилась своих чувств, она видела, как ты занят науками, и боялась отвлечь тебя хоть на минуту. Но ты, бывая в доме Хасана, должно быть, видел, с каким необычайным вниманием она прислушивалась к каждому твоему слову. Как-то она сказала мне, что приход Абу-Райхана – самая большая радость в ее жизни…
Якуб почувствовал, как дрожат руки учителя, и не знал, продолжать ли ему. С лицом, еще более печальным, чем всегда, не отнимая своих рук и стоя рядом с Якубом, он тихо промолвил:
– Расскажи все, что знаешь о ней…
И Якуб, озаренный радостью встречи с Гюльсорой и сейчас, как никогда прежде, понявший все, чему он был когда-то свидетелем, старался вспомнить все то самое главное, что составляло тайну, которую он не смел выдать никому, потому что обещал умной и благородной Рейхан сохранить ее.
– Она говорила мне, – вспоминал Якуб, – как много книг пришлось ей прочесть, чтобы понять и вникнуть в свою любимую книгу «Следы, оставшиеся от прошедших поколений». Мне кажется, что она могла на память прочесть многие страницы этой книги. А розы, которые она своими руками срывала в своем саду и посылала тебе… Неужели ты этого не понял, учитель!.. Она была верна тебе все годы, пока мы жили в Гургандже.
– Они были прекрасны, эти розы… Я был слеп, мой друг. Только сейчас, вспоминая те дни и те встречи, я могу по-новому их понять и оценить. Но теперь уже поздно. Как странно, что я ни разу не подумал о том, почему такая образованная, умная и красивая девушка не сыграла свадьбу в течение всех тех лет, пока я был в Гургандже. Ты открыл мне глаза, Якуб. Как я виноват перед ней! Совсем недавно до меня дошло, что она замужем! Муж ее из знатных придворных, живут они в Кяте, у нее растет маленькая дочь. Спасибо тебе, Якуб! Пускай хоть поздно, но я узнал об этом. Как же мне выразить свою признательность ей?
Ал-Бируни в задумчивости шагал по комнате, низко опустив голову и не скрывая своей глубокой растерянности. Вдруг он остановился, и добрая, ясная улыбка, словно солнечным лучом, осветила его тонкое лицо.
– Я придумал, Якуб! Право же, неплохо придумал! Я посвящу ей книгу начал астрономии. Я помню, она не раз задавала мне вопросы, связанные с небесными светилами. Астрономия интересовала ее. Может быть, эта книга, посвященная ей, напомнит ей Гургандж и скажет о том, что я помню ее.
– Как это хорошо, мой благородный устод! Это как нельзя лучше! Она все поймет. И эта книга доставит ей большую радость. Я сговорюсь с тем писцом, который так красиво переписал тебе книгу Рудаки. Он перепишет твой труд искуснейшим образом. И это будет драгоценный подарок для прекрасной Рейхан, дочери твоего друга Хасана.
– А теперь собирайся в Бухару, Якуб. Не надо терять времени. Устраивай свою свадьбу, мой друг, и будь счастлив!
«ЩЕДРОСТЬ – ДОСТОИНСТВО ПРАВЕДНИКА»
«Щедрость – достоинство праведника». Эти слова, написанные золотыми буквами, красивой арабской вязью по краям синего блюда, так и сверкали на солнце. Джафар еще раз окунул кисточку в золотую краску, подправил заглавные буквы и отошел, чтобы полюбоваться своей работой. Под навесом, в тени густых акаций, стояло несколько фаянсовых сосудов, расписанных юношей. На красном блюде можно было прочесть: «Терпение – ключ радости, спокойствия и благоденствия». А рядом с ним стояла чаша с надписью: «Начало учения горько на вкус, а конец его слаще меда». Джафар остался доволен своей работой. Эти надписи были не только поучительны, но и очень красивы. Они украшали пестрые фаянсовые сосуды, которые так искусно умел делать Джафар. В печи для обжига оставались еще миски. Юноша пошел за ними и в отгороженном дворике столкнулся с Абдуллой, который только что прибыл из Бухары. После сердечных приветствий старик подал Джафару мешочек с деньгами и сказал, что выполняет поручение молодого хозяина. На этот раз денег было намного больше обычного, и Джафар в недоумении спросил, зачем так много. Ведь теперь он, Джафар, уже и сам способен заработать на лепешку и на хлопковое масло для светильника. Юноша подсчитал деньги и, возвращая их Абдулле, сказал, что не считает возможным принять от Якуба такой дар.
