Сокровища горы Монастырь - Михаил Иванович Ханин
– Короче, если с утра не повезет, то к вечеру и не жди! – махнул рукой дядька, заканчивая рассказ.
– Дядька Егор, да ты в рубашке родился! – не согласился с ним я. – Тебе, блин, сегодня просто сказочно повезло. Ты не представляешь, как лоханулись сегодня бойцы в черной «Волге», не пристрелив тебя, единственного свидетеля их преступления.
Ведь ты им абсолютно все испортил. Если бы не ты, то обвинение в убийстве двух рэкетиров было предъявлено огромному, в бинтах и шрамах мужику, который враждовал с бандюками, следил за ними, мотался по лесу на своей «Ниве», разыскивая место, где они спрятали пленника. Все шло к тому. Про разъезжающих на черной «Волге» бойцов никто бы даже и не вспомнил.
По идее, должен был ты, молодой и красивый, лежать с дыркой в голове рядом с братками Мясника и собаками Пельменя. А ты вот сидишь, дома живой и практически невредимый, пьешь со мной водку, худо-бедно закусываешь, да еще, блин, и ворчишь. Нет, дядя, тебе точно повезло!
– Ну, племяш, умеешь утешить, как никто! – подавился куском котлеты дядька. – А что… Давай, Валер, выпьем за удачу!
Его тут же развезло, потянуло на сентиментальность.
– За что они меня отделали? – допытывался он, указывая на выбитые зубы, заплывшее лицо, роняя мутные слезы и рассчитывая на мое сочувствие. Но он ошибся.
– Окорота нет! – усмехнулся я. – Вот и распоясались. У сильного всегда бессильный виноват. Ты-то сам, блин, за что тетку колотишь? Вот опять с синяком ходит. Окорота нет. Руки чешутся. Так и они!
Удар пришелся в точку. Я далек от мысли перевоспитать дядьку. Поздно уже. Горбатого могила выправит. Но попытка не пытка. Тетка благодарно посмотрела на меня. Подчеркнуто уважительно я поблагодарил ее за угощение и, не обращая внимания на ошарашенного дядьку, вышел на улицу. Дядька метнулся за мной.
– Ты и вправду равняешь меня с этими отморозками? – догнав меня, спросил он осипшим дрогнувшим голосом. Но он так и не разжалобил меня.
– Сам решай! – пожал я плечами. – Со стороны – никакой разницы!
От дядьки я направился к Пельменю. Нужно было срочно потолковать с Мясником. Дядьке эта головомойка только на пользу, но дело принципа. Я не из тех людей, которые позволяют вытирать о себя ноги. Конечно, у Мясника беда, конечно, он не знал, что занюханный скотник – мой дядя, но это его проблемы.
Разговор получился непростым. Не буду хвастаться, но мой наезд произвел на него должное отрезвляющее воздействие. Он крутой, но и я не последний человек в Барнауле.
Глава 10
Лето 1742 г. Встреча с Анисимом
Игнат на своей телеге передом, Тихон и Митя следом спустились под горку, переехали по мосту через речку Белую и остановились в воротах крепости. При этом Игнат с Митей обменялись с караульными приветствиями, шутками, новостями, а Тихон лишь снял картуз и, изобразив подобие улыбки, наклонил слегка голову.
– Ну, спите дальше, служивые, не будем мешать! – посмеялся Игнат, направляя лошадь к весовой, и вдруг оцепенел. Впереди, шагах в сорока от них, вальяжно подвигался в сторону заводской конторы высокий ладный мужчина с усами, окладистой, аккуратно подстриженной бородой и лестовкой в левой руке. Игнат натянул вожжи, остановил лошадь и оглянулся на сыновей – он давно уже считал Тихона с Митей своими сыновьями. По сузившимся глазам и еще более сжавшимся губам он понял, что Тихон тоже узнал злодея, но не подал вида. Митя вспыхнул, но, увидев кулак брата, сдержался.
«Вот и свиделись! – мелькнуло в голове богатыря. – Дай Бог памяти… девять лет спустя. Вот и свиделись».
Опомнившись, он слегка хлестанул Орлика вожжами и въехал на весовую. Когда, взвесив руду, Соломатин выехал из амбара, Анисим скрылся. Он покачал головой, почесал затылок, выгрузил руду и направил лошадь к воротам.
– Что, нового приказчика приняли? – поинтересовался он у караульных. – Беленький, с лестовкой.
– А, Анисим Норицин, – лениво отозвался солдат. – Оный Анисим – дружок нашего приказного Семена Крашенинникова. Купчишка томский.
– Наезжает по случаю, – открыв глаза, охотно поддержал разговор другой, дремавший до этого караульный. – Знатный товарец, доложу тебе, братец Илья, привозит всякий раз. И хоть ненамного, но все же дешевле, чем у других купчишек.
– А сейчас так приехал, – потянувшись, прибавил первый. – Без товаров. В гости к Семену.
Далее расспрашивать караульных о злодее Игнат не стал, побоялся насторожить их. Успеется! Да и смысла не было. Главное он уже знал – это Анисим Норицин, купец из Томска.
– Но, балуй у меня! – прикрикнул лениво он на Орлика, выехал за ворота и стал ждать сыновей. Неожиданная встреча растревожила богатыря, породила в душе недобрые предчувствия. Он задумался.
– Я сразу узнал его! – выпалил Митя, останавливая телегу рядом.
– Чего орешь! – одернул его Тихон, оглядываясь по сторонам. Поблизости никого не было, но на всякий случай они отъехали подальше от крепости.
– Теперь от нас, бать, оный преподлый бугровщик-купчишка никуда не денется! – азартно заявил Митя. – Столько загубил старообрядцев, и хватило совести обрядиться раскольником.
И он, и Соня, и Алеша, и Катя, и Андрюшка давно называли Игната отцом. Один Тихон еще не мог перебороть себя.
– Нету у него совести, сынок, – вздохнул Игнат. – На заводах все приказчики из старообрядцев, вот он под них и подлаживается.
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, – снова одернул брата Тихон, но и его глаза загорелись азартом. Игнат Соломатин невольно залюбовался сыновьями. Митя хоть и не мог еще, как он, носить лошадь на плечах и гнуть подковы, но выглядел настоящим богатырем. Высокий широкоплечий красавец. Черные как смоль, слегка вьющиеся волосы, черные жгучие глаза, прямой нос, ямочки на щеках, бьющая через край энергия, неизменная доброжелательность и хорошее настроение. Как луч солнца. Смотришь на него, и душа радуется.
Заводские девки вешались ему на шею. Когда, выгрузив руду из коробов, они садились ужинать или устраивались на ночлег, тут же появлялись хорошенькие девицы в ярких
