Когда будущее стало чужим - Дмитрий Чайка
4 день катастрофы. Брант.
На следующее утро они снова вышли на улицу. Детей в городе практически не осталось, их тысячами вывозили в соседнюю Мерсию, до которой было два часа пути. Сейчас загружались последние автобусы, и облако ужаса все еще висело над главной площадью, где голодные люди расставались со своими голодными детьми. Эйлин, вытирая слезы, ускорила шаг. И даже Бранту было не по себе от этого зрелища. Они шли прямо к магазину, где, по слухам, еще была еда. За поясом у Бранта по-прежнему был нож, Эйлин шла без оружия. Какое еще оружие у хрупкой девушки? Трое ребят из их района должны были подтянуться туда же к восьми утра, и у них был план. Айкен, Идгар и Осмонд. Лучшие друзья детства.
Что-то новое разгоралось в груди Бранта. Каким-то ветром унесло тот тоненький слой амальгамы, что зовется воспитанием и цивилизованностью. Его чувства обострились. Он как будто видел дальше, чем раньше, и слышал шумы, на которые раньше не обращал внимания. Грудь его вздымалась, разрываемая сердцем, что было накачано адреналином. Он видел впереди смерти, много смертей. И он не хотел для себя этой участи. К собственному удивлению, ему было плевать на остальных. И этот холодный циничный расчет в собственной голове даже немного напугал некогда хорошего доброго парня, который приводил в умиление окрестных тётушек. Брант хотел жить. Его друзья хотели жить. И Эйлин, только что похоронившая мать, тоже хотела жить. Сегодня ночью она накинулась на Бранта, как будто стараясь привязать к себе парня своими не слишком умелыми ласками. Нет, не так, именно это она и делала, неосознанно используя то оружие, которое дала ей природа, чтобы выжить. Он был ее якорем в этой новой реальности, без него она погибнет от голода через несколько дней. Она это понимала совершенно отчетливо. Эйлин тоже потеряла все иллюзии, и на ее юном личике залегла первая в жизни складка между густых бровей.
Видимо, план был не только у них. Перед магазинчиком стояла толпа. Брант переглянулся с ребятами. Они сделали вид, что незнакомы, но начали постепенно сближаться на расстояние пары шагов друг от друга. Гул в толпе нарастал, и самый нетерпеливый начал стучать в дверь кулаком. Ответа не было. Невзрачный магазинчик, плотно закрытый ставнями, был темен и молчалив. Несколько человек ушли домой, опустив плечи, но большинство осталось, мусоля в руках деньги, которые они были готовы отдать за еду. Любое количество денег за любое количество еды, и это было немыслимо для добропорядочных горожан.
Несколько старух с безумными глазами начали однообразно подвывать, пугая окружающих своим видом. Всклокоченные мегеры, в которых сложно было узнать благообразных некогда пожилых дам начали отрывать ставни, не замечая того, что ранят пальцы. Толпа, почуяв кровь, всхрапнула, как дикий зверь.
— Держись подальше от стекол, — негромко сказал Брант Эйлин. — Сейчас сорвут ставни, и кого-нибудь вдавят внутрь. И я этому человеку не завидую.
Та понятливо кивнула. Ставни, которые состояли из тонких металлических полос, наконец, оторвали. Множество людей совершенно случайно прихватили с собой, кроме денег, топорики, ножи и монтировки.
— Сейчас! — предупредил Брант. — Парни, не дайте себя втащить туда.
Толпа качнулась вперед, и с натужным треском каленое стекло лопнуло, распустив на лоскуты лицо одной из старух, которая жадно прижалась к витрине, пытаясь разглядеть что-то в темноте. Истошный визг ударил по ушам горожан, и все новые жертвы расчистили своими телами путь голодной толпе. Каленое стекло витрины резало не хуже ножа, и люди, прорвавшиеся в магазин, скользили ногами в крови, что текла из ран истошно орущих людей. Но всем было плевать. Кто-то поскальзывался в липких красных лужах, и равнодушные товарищи по несчастью шли прямо по ним.
— Действуем!
Парни и Эйлин зашли внутрь, игнорируя людей, жадно сгребающих с полок немудреные остатки товара. Ребята огибали начавшиеся драки, где призом была банка рыбных консервов. Они шли в подсобку. Идгар и Осмонд стали в узком коридорчике, достав из под полы обрезы отцовских двухстволок. Брант, как слесарь, сноровисто вскрыл дверь принесенным инструментом. Кое-кто из зала двинулся к ним, но остановился, увидев стволы, направленные на них.
— Даже не думай, — сказал Осмонд. — Завалю, как нечего делать.
Побледневший горожанин ретировался, он что-то увидел в глазах парней. И это что-то сулило смерть.
— Внутрь! — скомандовал Брант. Они ввалились в подсобку, блокируя дверь, чем попало.
— Осмонд, держи дверь! — скомандовал Брант. — Идгар, Эйлин, таскаем!
Они открыли заднюю дверь, через которую поставщики завозили товар. У них были считанные минуты. Ящики, мешки, картонные коробки. Все без разбора летело в пикап, рядом с которым стоял Айкен, сжимающий ружье побелевшими пальцами.
В дверь подсобки застучали, и импровизированная преграда из стеллажей и письменного стола долго продержаться не могла.
— Я буду стрелять! — с ноткой истерики закричал Осмонд.
Грохот только усилился, и в дверную щель пролезло разъяренное лицо. Толпа буквально вдавливала внутрь первого смертника. Осмонд прицелился, давя на курок побелевшим пальцем, но выстрелить так и не смог.
— Айкен, за руль! — скомандовал Брант, закидывая в пикап последний ящик. — Все в машину!
Они тронулись, набирая скорость в узком переулке. Навстречу им показались трое решительно настроенных мужиков, один из которых начал поднимать ствол ружья.
— Газуй! Дави их! — истошно завизжала Эйлин, и Айкен нажал на педаль газа, да так, что старенький пикап подпрыгнул, сшибая мужиков, как кегли. Один из них упал под левые колеса, а пикап проехал по нему с явно слышимым хрустом, который прервался коротким воплем. Они выехали на улицу, забитую народом, с максимально возможной скоростью, пугая всех перекошенными лицами и оружием, которое даже не подумали спрятать. Они мчали за город, в направлении, противоположном их домам. Минут через десять безумной гонки по пустой дороге они остановились, успокаивая дрожь в пальцах. Брант сказал:
— Вроде получилось! Что теперь делаем? Можем ночью вернуться домой и поделить еду. Но у меня есть предложение получше.
— Говори, — сказал невысокий крепыш Айкен. — По домам нам оставаться нельзя. Если узнают, что есть еда, нас просто убьют ночью.
— Я о том же, — кивнул Брант, — у нас бензина в обрез. Надо брать родню и уходить из города.
— Куда
