Эдвард Уитмор - Синайский гобелен
Исусе со святыми угодниками, что происходит? Святая Матерь Божья, что творится? Скажи, что я такого сделал, Господи, пожалуйста, я сделаю все, чтобы исправиться. Исусе, все, что угодно.
* * *В Иерихоне их отношения становились все хуже. Большую часть дня Мод проводила вне дома, сидя на берегу реки. Ее теперь, похоже, раздражало все, что он делал, но больше всего бесили его поездки в Константинополь.
Знаю, Моди, но мне нужно ездить, ты же понимаешь? Это деньги, я не могу по-другому их добывать, нам надо на что-то жить.
Ты преступник.
Я знаю, что тебе не нравится эта работа, но у меня сейчас нет выбора, это все, чем я могу заработать.
Лучше никаких денег, чем такие. Ружья нужны для того, чтобы ранить и убивать людей, ни для чего больше. Ты убийца.
Что ты такое говоришь?
В Ирландии ты стрелял в людей. Ты ведь убивал людей?
То другое дело, то были «черно-пегие». Ты не представляешь, какие страшные вещи они творили. Это была война против нас, но с нашей стороны были только женщины, дети да бедные фермеры, которые пытались растить свой урожай.
Убийца.
Господи, не говори так больше, Мод, это страшно звучит и это просто не так.
Ты еще будешь убивать?
Нет.
Лжец.
Второе, что ее бесило, — его одержимость Синайской Библией. Когда он рассказал о ней в Акабе, она смеялась до упаду. Утерянные мемуары Хадж Гаруна? Три тысячи лет неизвестной истории Иерусалима лежат где-то и ждут своего часа. Карты сокровищ всех двух дюжин Старых городов? И старик сознался, что это он на самом деле написал подлинную Библию?
Это было замечательно, тогда ей это очень понравилось. Причудливое толкование манускрипта, которое давал Джо, было очаровательным, и она ничего не рассказала ему о последнем из Скандербег-Валленштейнов и его подлоге. Но то было в Акабе. Теперь она реагировала совсем по-другому.
Ты все еще мечтаешь найти свою дурацкую карту сокровищ?
Это не мечты, Мод, я непременно ее когда-нибудь найду.
Не найдешь никогда, потому что ты ищешь то, чего не существует. Существует лишь хаос, увиденный глазами слепца и воспринятый умом идиота.
Вот увидишь, Мод, Хадж Гарун поможет мне, погоди, я когда-нибудь найду ее.
Когда-нибудь. Лучше посмотри на себя сейчас, на этот нелепый мундир, который на тебе болтается. Ну что же ты не уезжаешь, раз собрался, они там в Крыму, наверное, прыгают от нетерпения, ждут, что ты придешь и всех победишь.
Перед отъездом он принес ей, сидящей у реки, подарок, а она выбросила тот в воду. Проваливай, визжала она, ты мне противен, видеть тебя больше не хочу. Когда он через две недели вернулся, она больше не смотрела на него. Она не разговаривала с ним. Что бы он ни говорил, она не обращала на него никакого внимания.
Ночью он сидел один в саду возле домика и пил, пока не уснул, пил до тех пор, пока не пришло время новой поездки по заданию Стерна; он ничего не понимал и некому было объяснить ему, что страх Мод быть вновь покинутой достиг такого накала, что подталкивал ее самой его бросить.
Когда в конце зимы родился сын, Джо был в отъезде, в Константинополе, перевозил оружие для Стерна и его дела. Ему пришлось идти к акушерке, чтобы узнать, кто родился. Мод даже записки не оставила.
Джо сел на пол и заплакал. Прошло меньше года со времени их медового месяца на берегу залива Акаба.
Когда-нибудь, говорил он себе, я все-таки найду эту карту.
Часть 3
Глава 14
Стерн
Колонны, фонтаны и водостоки, где мирра росла три тысячи лет назад и растет до сих пор.
Он родился в Йемене, в шатре, стоявшем недалеко от развалин Мариба, столицы древнего государства царицы Савской, славшего когда-то давно золото, обезьян, павлинов, серебро и слоновую кость по Ладанному пути в Акабу, а оттуда товары везли дальше, к высотам Иерусалима. Мальчишкой он играл на руинах марибского Храма луны, где среди разрушенных колонн, водостоков и фонтанов теперь росла мирра.
Однажды утром на месте, где стоял храм, он обнаружил лишь песок. Он побежал по холмам к своему шатру.
Он пропал, прошептал он, запыхавшись, своему высоченному отцу и кругленькому коротышке деду, которые, как обычно, гуляли и вели свои бесконечные разговоры, притворяясь, что пасут овец, бывший английский аристократ, величайший путешественник и исследователь своего века, ставший бедуином-хакимом, и неграмотный йеменский еврей, пастух, проживший всю жизнь в той местности, где родился.
Храм исчез, повторил малыш. Куда он исчез?
Исчез? спросил с высоты отец.
Куда? спросил низенький дед.
Как загадочно, пробормотал один. Не просто так исчез, а почему?
И не только куда, добавил другой, но и когда?
Только что, ответил мальчик. Его нет на месте. Пропал за ночь.
Двое мужчин глубокомысленно покачали головами. Солнце уже начинало припекать, а потому они отправились поразмышлять над этой проблемой в тени миндаля. Малыш прыгал с ножки на ножку, пока они по очереди задавали ему вопросы.
Мы должны разгадать эту загадку. Что теперь на месте храма?
Песок. Ничего.
А, ничего, кроме песка, действительно загадочно. Ты был там ночью?
Нет.
А на рассвете?
Нет.
А-а. А может, это только сейчас, ненадолго?
Отец подергал за рукав деда.
Якуб, а вообще-то Храм луны существует?
Конечно, существует. Да, да, помнится, я его видел.
Но не сегодня? спросил отец.
Сегодня нет, но потом опять увижу, ответил дед.
Когда? Через неделю, Якуб? Через два месяца?
Где-то примерно так, о бывший хаким. Да, конечно.
А вчера?
Нет.
А шесть месяцев назад?
И да и нет. Но как бы то ни было, в какой-то из этих разов без всякого сомнения.
Но что это у тебя за «вчера» и «на следующей неделе», Якуб? Эти «два месяца спустя» и «два месяца назад»? Странным образом ты обсуждаешь время. Более-менее, говоришь ты, сваливая дни и числа прошлого и будущего в одну кучу, словно это одно и то же.
Отец улыбнулся. Дед засмеялся и прижал озадаченного малыша к груди.
Да? Есть немного. Это, наверное, просто потому, что для меня Храм луны всегда на месте, ведь я знаю его в подробностях, таким же, каким я видел его раньше и увижу потом снова. А песок — что песок, он может засыпать его на время, но это неважно. Мы живем в пустыне, это бывает, песок приходит и уходит.
Отец повернулся к мальчику.
Ты до мелочей помнишь храм, так же как твой дед?
Да, прошептал мальчик.
И можешь представить его в подробностях даже сейчас?
