Станислав Вольский - Завоеватели
Так прошло пять месяцев. Несмотря на одержанные победы, положение было очень трудное.
Пизарро рассказали, что Атагуальпа находится сейчас в горах, неподалеку от города Кахамальки, с большой армией. Он недавно вернулся из похода и отдыхает. Конечно, Атагуальпа давно уже знает о прибытии белых, но почему-то никого не присылает к ним. Очевидно, он не хочет ничего предпринимать, пока не выяснит намерения чужеземцев.
Что же делать отряду? Стоять на месте — значит, проявить нерешительность и страх, а это было бы гибельно. Ведь белых не трогают только потому, что считает их сверхъестественными, непобедимыми существами. Если индейцы усомнятся во всемогуществе чужеземцев, отряд будет уничтожен в несколько часов.
Что же делать? На военном совете никто не мог ответить на этот вопрос — никто, кроме Пизарро.
А Пизарро спокойно сказал:
— Мы не можем ни отступать, ни оставаться. Значит, нам нужно итти вперед.
— Прыгать в львиную пасть? — насмешливо крикнул кто-то.
— Вот именно. Мы должны итти к Атагуальпе. Наша смелость не может на него не подействовать. Мы пойдем к нему, как друзья, чтобы предложить союз и помощь. В нашем положении это самое умное и самое безопасное. А когда придем, на месте будет видно, что делать.
После долгих споров решили последовать совету вождя — итти в Кахамальку, в самое сердце гор.
Поход начался. По мере того как отряд продвигался в глубь страны, местность все более и более менялась.
Ближе и ближе подступали массивные стены горных хребтов, увенчанные вечными снегами, и круче становились холмы, по которым вьется дорога. Между холмами — цветущие горные долины со множеством ручьев и оросительных каналов, с искусственными водными резервуарами, с длинными каменными водопроводами, тянущимися на многие мили. Земля хорошо обработана, хотя распахивают ее деревянным плугом, запряженным людьми. Прекрасные маисовые поля обещают обильную жатву. На каждом шагу — сады с неизвестными фруктовыми деревьями, осыпанными плодами, огороды с овощами тропического климата. Да, здесь, видно, не голодают. Кастильскому крестьянину, и не снилась такая жизнь.
С удивлением смотрели солдаты на постройки, свидетельствовавшие об огромном трудолюбии, терпении и настойчивости населения. Вот неподалеку от дороги небольшая крепость. Она сложена из огромных каменных плит, которые туземцы на собственной спине притащили с гор (рабочего скота в Перу нет, и все работы исполняют люди). Плиты так хорошо обтесаны и так плотно прилажены друг к другу, что стены, хотя и не скрепленные цементом, продержатся столетия. А вон длинное здание из необожженного кирпича. Это один из тех провиантских складов, о которых рассказывал амаута. Жители ежегодно свозят туда зерно, предназначенное для продовольствия проходящих войск. Гостеприимные индейцы — вероятно, по приказу начальства — из этих же складов снабжают провиантом испанцев и их лошадей.
А что это за длинное одноэтажное здание из каменных плит, похожее на монастырь? Вокруг него тянутся большие сады, разбиты цветники с яркими, пряно пахнущими цветами, и по ним прогуливаются одетые в белое женщины. Будь такой дом в Испании, наверное можно было бы сказать, что это монастырское общежитие.
— Да это и есть монастырь, — объясняет переводчик Филиппильо, индеец, которого Пизарро возил с собой в Испанию и который успел ознакомиться с языком и жизнью белых людей. — Здесь живут девы Солнца — знатные женщины, посвятившие себя богу Солнца и давшие обет безбрачия. Всякому, кто их обидит, грозит смерть.
Древний мост в Перу.
Слова Филиппильо скоро подтвердились. На придорожных деревьях солдаты увидели трупы двух индейцев, повешенных за ноги.
— И это за то, что они оскорбили дев Солнца, — сказал Филиппильо.
Идти по дороге легко и приятно. Она выровнена, кое-где усыпана щебнем. Над узкими пропастями переброшены каменные скрепленные цементом мосты, над широкими и глубокими потоками протянуты крепкие полотна, сплетенные из волокон агавы и выдерживающие довольно большую тяжесть. Когда идешь по ним, они гнутся под ногами, и кажется, что вот-вот они оборвутся и полетят в бездну. Но потом привыкаешь, и даже лошади шагают по ним без страха. В испанских провинциях и даже в лучшей из них — Кастилии — таких дорог не найдешь. А ведь это еще окраина государства, индейское захолустье. Что же будет в местах, более близких к столице?
Все это очень приятно. Глядя на эту сытую, благоустроенную жизнь, начинаешь верить в несметные сокровища этой страны. В этой стране хорошо жить, но зато опасно с ней сражаться. Государство, умеющее строить такие здания, сооружать такие дороги, налаживать такие провиантские склады, вряд ли дешево продаст свою независимость. Говорят, что у Атагуальпы пятьдесят тысяч войска. Куда же полутораста человекам справиться с такой армией?
По пути отряда, спрятавшись за выступами скал и в придорожных зарослях, дежурили индейские лазутчики. Им было приказано следить за движением белых и обо всем доносить военному начальству. Они смотрели на маленький отряд и удивлялись. Ведь этих белых в любом узком проходе можно было бы забросать камнями и уничтожить без остатка. Белые это знают и все-таки идут. Значит, это не люди, а какие-то особенные существа, которые так сильны, что никого и ничего не боятся. Только глупцы вздумают сопротивляться этим белым чародеям.
Солдаты Пизарро боялись индейцев, индейцы боялись солдат Пизарро, и трудно сказать, кто кого боялся больше. Большинство испанцев старалось скрыть свою тревогу, но у некоторых она прорывалась в хмурых взглядах, в злобных ругательствах, в, насмешливых замечаниях. Пизарро подмечал эти недобрые признаки. Больше, чем вражеских засад, страшился он этого зловещего тихого ропота, который в любую минуту мог кончиться бунтом. В таком деле недовольные — жернов на шее, и от них было необходимо как можно скорее избавиться.
Пизарро не подал виду, что замечает недовольство солдат и опасается беспорядков. Собрав весь свой отряд, он сделал безобидное предложение.
— В Сан-Мигеле мало людей, — сказал он, — и было бы хорошо пополнить его гарнизон. Если кто-нибудь из вас желает возвратиться, он может это сделать немедленно. В Сан-Мигеле он будет иметь такие же участки и получит столько же индейцев, как и прочие оставшиеся там колонисты.
Девять человек заявили о своем желании покинуть отряд и вскоре оставили товарищей. Отряд был очищен от недовольных, и молено было двигаться дальше, не боясь вспышки.
Прошло еще пять дней, а до Кахамальки все еще было далеко. От инки никто не приходил. Чтобы выяснить положение, Пизарро послал вперед Эрнандо де-Сото с несколькими кавалеристами, а сам остался на привале. Через несколько дней де-Сото возвратился и привез важные сведения.
