Валерий Гусев - Мстители двенадцатого года
— Не видал, батюшка.
— Их не видать надобно, а слушать… Дождемся ли?
Кто скажет? И в мирное время человек в своей судьбе не волен, а уж на войне-то…
Что-то загрустил вдруг батюшка.
— Вернутся ли на родину? Путь не близок и опасен. Добрую птицу всяк обидеть может.
— Батюшка, ну какая им тут родина? Каждый год туда-сюда мечутся…
— Дурак ты еще, Лешка! — вспылил. — Не зря тебя дуры-девки Лёсиком кличут. Родина у них здесь! Тут они гнезда ладят, цыплят высиживают…
— Батюшка, цыплят куры высиживают.
— А журавли кого? Собак, что ли, по-твоему? Где родился, где отец-мать тебя на крыло поставили — вот там твоя родина! Ай тебе не слышно, сколь грусти в их прощальных кликах? Я вот тебя сейчас плетью перетяну, чтобы знал, кого слушать!
Вот таким ему батюшка боле по сердцу был. Алексей поставил ногу в стремя — Стрелка затопталась на месте.
— Как ты с ней? — кивнул на нее отец. — Ладитесь? А то она у тебя все траверсой ходить норовит. Вроде майора Измайлова. — Траверсой ходить: лошадь идет не впрямь, а всем боком в сторону. Красиво, но смешно. — Видать, берейтором у нее циркач был.
— Ничего, попривыкли.
— А то смотри. Конь у гусара должон быть надежен и верен. Как сабля. Обедать к себе зову. Волох, верное дело, к обеду что-нибудь украл. Не ревнуешь?
Волох и в самом деле с старому князю прикипел. Ну что ж — души родные. Рубаки, пьяницы да бабники.
— Александров! Два дни тебе на обучение Парашки. Потом доложишь и покажешь.
В палатке у старого князя было домовито. Параша чистила тряпочкой с мелом самовар, Волох щипал тесаком лучину на растопку. Князь, вошедши, сбросил сапоги, стянул чулки, улегся на скрипнувшей под ним кровати. Устал.
— Волох, подай-ка трубку.
— Не чищена. Обождать придется.
— Зачем не чищена?
— Некому было.
— Ну-ка Ваську кликни, я ему наглецу…
— Нету денщика вашего, господин полковник. И не скоро будет.
— На деревню отправился? Мародерствовать? — Князь привстал, раздул щеки.
— Под арестом он.
— Кто посмел?
— Господин майор изволили им по морде дать и арестовать приказали. За неуважение.
— Что за черт? Что ты несешь? Опять без меня пьян?
— С чего ж это я пьян? Не с чего вроде.
— Он, барин, правду говорит, — вступилась за Волоха Параша. — Приезжали до вас со штабу господин майор. Помнилось ему, что Васька честь не так отдал.
— Что?! — Щербатов вскочил, натянул сапоги на босу ногу. — Коня мне! Шпагу!
— И коня нет, — мудрец Волох отложил тесак. — Ковать его отвели.
Нельзя князя таким отпускать, пусть остынет немного. А то ведь сгоряча такое наделает, что и не поправишь.
— Чаю желаете? Сейчас самовар будет.
— Сам пей! Денщика нет, коня нет, один чай есть! Почто майор приезжал?
— Пакет оставил.
— А то ординарца послать не мог. Любит в скважину подглядеть! Где пакет?
— Сидите вы на нем. Помялся небось.
— Волох! Я не пойму: дурак ты или пройдоха?
Волох не спешил с ответом, начал раздувать самовар.
— Поровну, ваша светлость. Однако не пальцем сделан.
— А чем? — не понял князь.
Парашка прыснула в кулак.
— Как раз чем надо.
— Ну и дурак. Пошел вон! Сколько тебе говорил, не дымить самоваром в палатке. И трубку набей.
Князь сломал печати, развернул пакет, пробежал глазами, покачал головой.
— Волох! За Алешкой слетай.
— Парашка слетает. Польза ей будет.
Князь поморщился, потрогал ус. Подумал: что за польза? Лишний раз верхом прокатиться или лишний раз Алексея повидать? Стало быть, две пользы разом. А ведь хитер Волох. Никак не дает наедине князю с девкой остаться.
— Вот что, Алешка. Разведка сообщает — резервный полк на Москву идет. Нам приказ — перехватить. Давыда нет, самим надо управиться. Роту соберем?
— Немногим поболе. Полбатальона почти.
— А у них полк. — Покрутил ус. — Ну да что тут будем думать? Как Суворов сказывал: врага не числом бьют, а умением. Готовь людей, послезавтра выступаем. В самый раз подле Горюнова и перехватим. Место удобное: брод непростой, вязкий, да по флангам болота.
За пологом покашлял Волох, вошел.
— Дозволите взойти?
— Взойди, солнце красное. Чего тебе?
— Так что, ваше благородие, шпиона привели. Сразу повесим или допросить изволите?
— Какого, к черту, шпиона? Откуда он взялся?
— На дороге поймали, прятался там.
— Да говори толком! Как это он там, на дороге, прятался?
— Наш пикет с поста ворочался. Заметили его, окликнули. Он — в кусты, затаился. Ну, ротмистр его за шиворот вытащил. Привесть?
— Ну веди. Одни хлопоты с тобой.
— Вот и я думаю, — проворчал Волох, — проще повесить.
— Тебя, что ли? И, вправду, всем проще станет. Веди.
Привели шпиона. Грязен, худ, заросший бородой до глаз, во французской шинели. Но взгляд смелый, твердый.
— Кто такой? — спросил его Алексей на французском. — Что ты молчишь?
— По-вашему не разумею.
— Так ты русский?
— Так точно.
— Дезертир?
— Никак нет. Пленный. Шестой роты Брянского полка рядовой Сбруев.
— А почему во французской форме?
— Шинельку мою они отобрали. Пришлось чужую отобрать.
— Да говори толком! — вспылил полковник. — Ты солдат или кухарка?
…Сбруева взяли в плен уже давно. Накопилось таких как он горемык до полста человек. Французы не знали, что с ними делать. Гоняли с места на место, исполняя противоречивые приказы командиров. Обобрали до последних ниток. Кормили из рук вон.
— Им самим жрать нечего. А нас, бывало, бабы кое-чем потчевали. Только нам мало оставалось, шаромыжники все отбирали. Они до того отощали, что друг у друга куски рвали.
— Волох! — вдруг крикнул полковник. — Слетай, братец, в эскадрон, каши, что ли, ему доставь. А то я смотрю на него — и самому голодно.
— Слушаюсь, ваше благородие. И чаркой его порадовать?
При этих словах солдат заметно оживился. Полковник глянул на него коротко, испытующе.
— Это после. А то он сомлеет.
— Что ж раньше не бежал?
— Случáя не было. Охраняли. Да и боязно, правду сказать.
Но все-таки «случáй» выдался. Заняли французы брошенный барский дом. Обшарили весь — от подвала до чердака, кое-как поживились. Да пригнали вдруг откуда-то корову. Праздник получился, тем сильнее, что в подвале вино нашли. Наладили в камине двухведерный котел, стали суп варить. А как котел опростали, велели Сбруеву отмыть его и от копоти очистить. Взял он котел, пошел до колодца. Там часовой, что-то ему начал говорить и ружьем грозить.
— Ну, я по-ихнему уже научился. Два слова хорошо запомнил. Говорю ему: «пардон-мерси» и котлом по башке. Ружье подобрал и — деру.
