Владимир Андриенко - Галерные рабы его величества султана
Стамбул: шелковый шнурок
Вахид-паша с трепетом увидел султанского алай-чауша который шествовал во главе большой свиты из чаушей в белых кафтанах с ятаганами в руках.
Алай-чауш на белоснежной чалме которого блестел золотой челенк — знак храбрости проявленной в бою — нес перед собой серебряный поднос, накрытый куском атласа.
Вахид уже понял, что лежит под этой тканью. Он сам неоднократно добивался таких вот "подарков" для своих врагов. Сколько их было убито по его наветам и по приказу падишаха? Сейчас он не мог даже вспомнить. Так неужели же пришел и его час? Как могли враги переиграть его? Его анатолийскойго казаскера империи Османов?
Его горло перехватило, словно там застрял большой комок.
— Вахид-паша! — произнес алай-чауш. — Это тебе подарок от повелителя османов!
Он сдернул ткань, и паша увидал шелковый шнурок. Он попытался отступить назад, но чауши султана схватили его за руки.
— Повелитель желает, чтобы ты умер, Вахид-паша!
— Я… — пролепетал он. — Я верный слуга падишаха полумира….
— Это хорошо. И потому воля султана для тебя священна.
Шнурок перехватил горло бывшего анатолиского казаскера империи, и спустя минуту все было кончено. Падение с высоты власти как всегда сопровождалось смертью упавшего…..
Море: галера "Меч падишаха": битва
Мятелев пригнувшись пробирался между мешками у левого борта галеры. За ним шел Минка, а за Минкой бесшумно скользила Марта Лисовская.
— У вас есть план действий? — тихо спросила Марта Минку.
— Есть, — ответил тот. — Но больше всего мы с Федором полагаемся на удачу. Он ведь стервец шибко удачливый.
— Про это я уже знаю.
— Сейчас мы проскользнем на нижнюю палубу, где содержаться гребцы. И тогда начнется самое интересное.
Но до нижней палубы они не дошли. Впередсмотрящий галеры неожиданно закричал:
— Прямо по курсу судно!
Наши беглецы тут же спрятались за мешками.
— Что такое? — прошептала Марта.
— Впереди корабль, — ответил Федор.
— Чей? — спросила она.
— Если бы я знал.
— Скоро узнаем, — произнес Минка. — Но сейчас нам стоит помолчать.
На палубу поднялся встревоженный капудан-паша и все корабельные аги….
— Что там такое? — спросил Мустафа впередсмотрящего.
— Большой корабль.
— Корабль? Ты не во сне ли видел корабль, шайтан тебя раздери?
— Сигнальные огни впереди, господин.
Мустафа принял от Абдурохмана подзорную трубу. Он всмотрелся вперед и сразу понял, что корабль моряку не приснился.
— О Аллах! — вскричал он. — Боевой сорокапушечный фрегат.
— Чей? — спросил Абдурохман.
— В темноте не видно флага, но постройка явно испанская. Как он мог так далеко зайти в эти воды?
— Охотник за призами* (*охотник за призами — пират). Они часто заходят в такую даль дабы ограбить одного-другого купца. Но нам не стоит с ним встречаться, Мустафа. Одна галера не сравниться по огневой мощи с фрегатом. Они раздавят нас своими пушками на расстоянии.
— Это если они нас обнаружат.
— Нам стоит быстро свернуть с этого курса! Отдай приказ…
— Нет! — оборвал его капудан-паша.
— Нет?
— Мы не станем бежать, Адбурохман. Но мы нападем первыми.
— Нападем на фрегат? — не поверил Абдурохман. — Это безумие! Как мы можем напасть на сорокапушечный фрегат? Если бы у нас было три галеры, а не одна…
— А мы нападем на них все равно.
— Безумие! — снова сказал Абдурохман. — Безумие!
— Но это безумие может дать нам хороший корабль и пушки. Сам понимаешь, что являться с пустыми руками к берберским беям — не стоит. Команде приготовиться к абордажу! Но не шуметь! А ты, Абдурохман иди к своим гребцам и поторопи их лично!
— Но на фрегате больше 100 солдат и 40 матросов!
— Ничего! Внезапность поможет нам. Там почти все спят. Они нас пока не обнаружили, а когда обнаружат будет поздно….
— Федор, они собираются атаковать боевой фрегат! — прошептал Минка на ухо Мятелева.
— Слышал.
— Это безумие.
— Мы также недавно отважились на безумие, вдвоем пожелали захватить галеру, освободив гребцов. Мустафа сейчас делает нечто подобное.
— И, думаешь, у него это выйдет?
— Кто знает? Но возможно — да. Судьба и счастье покровительствует смелым….
Судьба в этот день была явно на стороне Мустафы. Испанский фрегат не спал. Но его люди сами готовились к атаке на другую османскую галеру, что находилась по иную сторону курса, и потому Мустафа не мог её видеть.
Испанский капитан подбирался к судну противника и не знал, что за ним самим ведётся охота.
На второй османской галере врага, наконец, заметили, и ударила пушка. Ядро пролетело мимо цели и плюхнулось в воду далеко от фрегата. Испанцы громко захохотали.
— Они не сумеют навести свои пушки! — закричал капитан испанцев. — Приготовиться к залпу! Носовые орудия!
— Орудия готовы, сеньор!
Ударили носовые пушки фрегата и с палубы галеры были сметены защитники, кроме того, были повреждены мачта и снасти. Раздались крики ярости и боли.
Капудан-паша галеры "Меч падишаха" понял все что там происходит:
— Испанцы попались в ловушку. Они ввязались в бой с судном султанского флота! Они не ждут нападения с тыла! Аллах покровительствует нам и дарует нам победу!
Он призвал двоих доверенных рабов. Но те и сами пришли со всем необходимым. Давно знали своего господина. Они быстро облачили Мустафу в легкую кольчугу и вместо чалмы водрузили ему на голову остроконечный шлем.
— По моей команде кидайте абордажные крючья, и да поможет нам Аллах одолеть неверных.
Корабельные аги кивнули в знак согласия. Они были привычны к такой работе….
Федор наблюдал за маневрами и понял, что задумал капудан. Он повернулся к Минке и сказал:
— Хорошо, что мы с тобой не поторопились и не освободили гребцов.
— А чего хорошего? Нас либо потопят либо…
— Думаешь, гишпанцы ежели одолеют, калачами тебя накормят? Также в кандалы закуют и продадут в рабство. И снова станет грести море на какой-нибудь галере. А кому она принадлежит — без разницы.
Снова послышались выстрелы из пушек. Испанцы обстреливали свою дичь. Галера "Меч падишаха" летела вперед. Абдурохман умел заставить гребцов работать, и тяжелые весла с бешенной скоростью мелькали в воздухе.
— Слышь, Минка, мы с тобой станем Мустафе помогать.
— Как скажешь, Федя. Но оружия у нас нет.
— Захватим в бою. Скоро его будет некуда девать!
— Федор? Ты собрался сражаться с христианами? — изумилась Марта. — Как можно?
