Кирилл Кириллов - Земля ягуара
— Но это же не по этикету, — воспротивился де Агильяр. — Не стоит противоречить местным традициям. Перед нами бескрайняя империя с неограниченным числом людей, огромными запасами еды и оружия. А у нас две сотни боеспособных солдат, шестнадцать кавалеристов да несколько сотен рабов, часть из которых ни на что не годна. — Он многозначительно посмотрел на женщину, которая несла поднос с глиняными кубками, наполовину заполненными разбавленным вином.
Ромка любовался тонким станом и грациозными движениями красавицы Малинтсин, которой при крещении дали имя Марина. Прекрасная дочь небогатого касика, за какие-то долги или провинности отданная во дворец табасков и подаренная Кортесу, медленно, но верно поднималась над своим рабским положением. Всего за две недели она сносно выучила испанский и стала переводчицей с языка мешиков, который Агильяр знал через пень-колоду. Некоторые шептались, что она оказалась не только помощницей, но и любовницей адмирала, но открыто обсуждать это люди, конечно, побаивались. Буйный нрав Кортеса был известен всем.
Юный граф так увлекся созерцанием красавицы, что пропустил свой черед высказывать мнение.
— Мы можем рассчитывать на поддержку местного населения, — взял вместо него слово старый Эскаланте. — Посмотрите, сколько их.
Все оглянулись на тысячи землянок, тянущихся от свеженького деревянного частокола до ручья, за которым начинались непроходимые топи, вплотную примыкавшие к лесу.
— Они и так для нас много сделали, принесли овощи, фрукты, мяса, сырого и копченого. Даже несколько золотых статуэток подарили! — вскричал монах. — К чему требовать от них большего?
— Новости о победе над табасками долетели сюда быстрее нас, — вставил Альварадо.
— Мне кажется, в нас они видят освободителей от тех, кого действительно боятся, — продолжил свою мысль Эскаланте.
— От кого же мы их освободим? — вопросительно выгнул бровь Кортес.
— От мешиков. Здесь обитает много разных народов, находящиеся в довольно непростых отношениях друг с другом. Насколько я понимаю, мешики находятся на самом верху. Мотекусома — король и сюзерен, вожди крупных племен — сеньоры, а мелкие бароны вроде местного касика — вассалы, обязанные служить, работать и платить пошлины сеньорам и сюзерену.
— Вполне справедливая, годами проверенная система. Но наша-то задача в чем? — спросил Кортес.
— Во-первых, противиться любой власти, кроме господней, в природе человеческой. Во-вторых, мешики не самые лучшие властители, — встрял в разговор де Агильяр. — Кроме службы в армии и снабжения их городов едой они требуют с подчиненных племен людей для жертвенного алтаря. Богомерзкие жертвы они приносят каждый день, во множестве храмов и не по одному разу.
— Откуда вы знаете?!
— Марина рассказала, — ответил дон Херонимо и покосился на Кортеса, мол, я-то делом занимаюсь, пока вы там…
Кортес не обратил на эту шпильку никакого внимания, возможно, она даже польстила его мужскому самолюбию, закаленному многочисленными победами в Испании и на Кубе.
— Так вот, если попробовать поднять племена на борьбу против злых хозяев, мы можем получить в свое распоряжение тысячи союзников.
— Бойцы они, конечно, никакие. — Кортес задумчиво постучал пальцами по столу и пригубил вина. — Но если всей массой навалятся… Хорошо. — Он вскочил на ноги и официальным тоном произнес: — Падре Херонимо, поручаю вам переговоры и соглашения с вождями любых встретившихся нам племен. А мне пора посмотреть, как идет строительство города. Сегодня как раз церковь под крышу подводят.
Он откланялся и скрылся в невысоких воротах.
— Тоже мне, город, — привычно забубнил Агильяр. — Два кола на три двора.
— Да полно вам, — отозвался Альварадо, скептически оглядывая одеяние монаха. — Я знаю не много людей, способных заплыть к черту на рога, прости, господи, и в чистом поле построить настоящий город. А название-то какое придумал! Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус[24]. Красиво?!
— Красиво-то оно красиво, да только где оно, богатство, упомянутое в названии? Огородили десятину земли частоколом, два амбара построили, казарму, позорный столб на торговой площади да виселицу за стеной. Алькальдов и рехидоров избрали, казначея назначили. А управлять чем? Считать что?
— Не беспокойтесь, святой отец. Адмирал обещал, значит, все будет.
— Ну, раз адмирал обещал, тогда конечно, — съехидничал монах, кряхтя, поднялся с бочонка, заменяющего стул, осенил всех крестным знамением и пошел по единственной тропке, которая вела через лес к поселениям Техатлиле.
— Наверное, опять собрался язычников в истинную веру обращать, — предположил один из капитанов.
— Да нет, скорее за курами, очень они тут вкусные, — хохотнул другой.
— Конечно, ему-то курочки только вареные подойдут, — заржал Альварадо, глядя в спину монаха, порядком раздобревшего на богатых харчах.
— Хороший кочет толстым не бывает, — поддержал его Пуэрто-Карреро.
— Да хватит уже, — пробормотал Ромка. — Проявите хоть каплю почтения к возрасту и сану.
— Да нам что возраст, что сан… Главное, каков сам. Что это? — Альварадо ткнул пальцем куда-то за спину юноши.
Все обернулись и вскочили. Заблестели мечи и шпаги.
Монах возвращался по той же самой дороге, по которой уходил несколько минут назад, но не один. Следом за ним, держась на почтительном расстоянии, брела толпа индейцев. По пышности и богатству одежды они превосходили всех, кого конкистадорам доводилось здесь видеть до сих пор.
Гости двигались чинно, не кричали, руками не размахивали, потому капитаны и несколько солдат из караула, по горячности выскочивших за ворота, оружие опустили, но не спрятали и стали поджидать гостей.
Альварадо отправил одного из стрелков за Кортесом и Мариной. Остальные, почувствовав важность момента, сгребли со стола объедки и полупустые бокалы, поправили одежду и выстроились за стулом с высокой резной спинкой, на котором обычно сидел адмирал.
Кортес не заставил себя ждать. На ходу поправляя воротник и застегивая многочисленные пуговицы кафтана, он вышел из ворот и опустился на стул. Марина скользнула следом, пристроилась на резном подлокотнике и что-то шепнула ему на ухо. Рядом встал приосанившийся Агильяр.
Два самых богато одетых туземца приблизились к креслу и поклонились, но в их поклонах не было смирения и покорности. Держались послы подчеркнуто гордо и независимо. Кортес улыбнулся, вскочил и по-братски обнял их.
— Любезные мои друзья, — обратился он к послам. — Мы христиане и вассалы величайшего в мире сеньора, императора дона Карлоса. По его велению мы прибыли в эту страну, о которой, как и о ее великом властителе, наш государь давно и много знает. Он хочет подружиться с вашим сеньором, для чего и прислал нас из-за моря. Он приказал, чтобы мы лично рассказали Мотекусоме о его величии и богатстве. Мы надеемся, что вы нас туда сопроводите. В знак укрепления нашей дружбы предлагаю вам посетить мессу, которую проведет наш выдающийся кантор Бартоломе де Ольмедо, а помогать ему будет падре Хуан Диас. После этого мы вместе приступим к трапезе.
