Полет сокола - Мазин Александр Владимирович

Знает ли батюшка, что его дочь похищена разбойниками? Выслал ли погоню?

– Эй, красна девица! – опять раздался глумливый голос Ерша. – Что-то ты бледна… Укачало?

Девочка бросила на него презрительный взгляд и гордо отвернулась.

– Ольга… – раздался поблизости хриплый голос.

Ольга встрепенулась. Радим очнулся!

Побитый, со связанными руками, он лежал на палубе у мачты. Когда тащили на корабль, Радим пытался отбиваться – ну и получил. Голова в запекшейся крови, рубашка порвана. Пока он был в беспамятстве, Ольга умыла его, как смогла, смочила пересохшие губы озерной водицей. Похитители не обращали на парнишку внимания. Для них он был просто еще один раб на продажу.

Ольга передвинулась поближе к другу и тихо заговорила:

– Радимка, ты как?

– Ничего… жив, как видишь, – прохрипел тот, бодрясь.

– Как ты тут оказался? Ты что, за нами шел?

– За тобой.

– Что обоз?

– В Плесков ушли.

– А мои варяги?

– Убитыми я их не видел, – уклончиво ответил Радим.

Ольга повеселела:

– Батюшка нас скоро догонит и казнит их всех!

Радим покосился на чудинов:

– То-то они так торопятся.

– А давай убежим! – жарко шепнула Ольга. – Я развяжу тебя…

Радим помотал головой и сразу поморщился от боли:

– Не выйдет. Они присматривают. Вон тот… И тот… И Дайна.

Ольга бросила взгляд на свою бывшую служанку и задумалась.

Радим прикрыл глаза, тоже размышляя о возможности побега.

Все тело болело, рук он почти не чувствовал, но вроде бы ничего ему не сломали, и рано или поздно его развяжут. А если прыгнуть в воду? Его кинутся ловить, а Ольга тем временем нырнет с другого борта, быстренько доплывет до берега и скроется в зарослях…

Нет, не выйдет. Вплавь от лодьи не уйти. А если б и удалось, в лесу от лесовиков Ольга одна не укроется.

«Надо быть хитрее, – решил Радим. – Не силой брать, а умом. Притвориться смирившимся. Служить им. И выжидать удобного случая…»

– Эй, красавица! – донесся голос Ерша от другого борта. – Зачем тебе этот грязный холоп, когда тут есть я!

Княжна вспыхнула:

– Сгинь, свинячий хвост!

По соседству раздалось довольное ржание. Радим скрипнул зубами. Ух как кулаки чесались врезать наглецу, а что сделаешь, если связан?

Подошла Дайна. Рявкнула на Ерша. Тот пожал плечами и принялся следить за чайкой.

– Пусть меня развяжут, я не убегу, – попросил Радим. – Я могу грести…

Дайна на него и не глянула.

Глава 6. Чересчур богатая добыча

Похитители торопились, насколько позволяли старая лодья и попутный ветер. Шли на север до самого заката. В вечерних сумерках, когда над водой уже потянулись белые клочья тумана, заплыли в уединенный затон, заросший густым тростником – таким высоким, что он скрывал корабль, если убрать парус и снять мачту. Именно это разбойники и сделали. И дальше пошли на веслах к песчаному берегу укрытыми от случайных глаз с воды камышом, а с берега – высоким обрывом. Над обрывом росла огромная сосна с торчащими из песка извилистыми корнями – как будто держала ими берег. На берегу под сосной горел костер, вокруг него сидели какие-то люди. При виде корабля они вскочили. Берег огласился радостными возгласами.

Ольга вздохнула. Освобождение откладывалось.

– Явились! – раздался скрипучий властный голос. – Что так долго? Мы тут уже заскучали, вас ожидаючи! Ну, показывайте, с чем пришли!

– С удачей, дядя Нагиба! – радостно ощерившись, рявкнул Угрюм. – Всё, что надо, добыли. И девицу для чудинов, и нам сверх того кой-чего перепало – тебе понравится…

С лодьи на берег кинули мостки и принялись носить добычу, нахватанную из обозных телег: медную утварь, ткани… И небольшой, но явно тяжелый ларь, который снесли на берег и поставили отдельно.

– От самого волока за купцами следили, – похвастался Угрюм. – Где хранят, кто сторожит… Чтобы времени не тратить, стражу шуганули, добро хвать – и в лес…

– Ну-ну, – хмыкнул седобородый муж, которого главарь кривичей назвал Нагибой. – Сейчас посмотрим, есть ли за что вас хвалить…

Ольге тоже велели сойти на берег, и теперь она, гордо задрав подбородок, глядела на приближающегося седобородого. Кряжистый, небедно и опрятно одетый. Купец, надо думать. Вид степенный и благообразный, толстые губы растягивает добродушная улыбка.

На прочих разбойников Нагиба был совсем не похож. У княжны затеплилась надежда – может, хоть с ним удастся договориться?

Но тут Нагиба нагло протянул руку, взял ее за подбородок и приподнял, разглядывая лицо.

Ольга увидела вблизи его глаза – холодные и злые. Вот она, истинная суть разбойника.

– А это что у нас за белая курочка? – громко вопросил Нагиба.

Ольга, тут же забыв о намерении вести переговоры, отдернула голову и вперила в разбойника гневный взгляд:

– Как говоришь с княжной, вор?!

Нагиба не обиделся – наоборот, довольно захихикал.

– Она, – подтвердил он. – Княжна Ольга! Вардиг, сказывают, на язык не воздержан, и дочь вся в него… Эй, Урмас! Мои ребята свое исполнили. Дальше девчонка – твоя забота, ты ее и стереги.

На длинном бледном лице чудина ничего не отразилось, но вперед тут же выступила Дайна:

– Устережем, не беспокойся.

– А расчет?

– Договор был – в Калеван-линне деньги получишь, – отрезал чудин.

– Помню, помню. А теперь давай-ка, Угрюм, на нашу долю глянем! – в глазах старика загорелись жадные огоньки, он потер руки и облизнулся: – Открывайте сундучок с серебришком!

– Откуда ты знаешь, дядя, что там серебро? – удивился Угрюм.

– Слышу, слышу, как оно поет! – хохотнул старый разбойник. – Серебро я ухом слышу, а золото и нюхом учую!

Возле кострища расстелили на песке ковер. Угрюм отпер ларь и бережно выложил на ковер его содержимое.

Разбойники загомонили, столпившись кругом ковра. Слышались только «ух» да «эх», да радостная ругань. О боги! Даже ночь стала светлее от сверкания сокровищ!

На ковре, переливаясь в отсветах пламени костра, сияла драгоценная утварь. Серебряная чаша с золотой чеканкой; сияющее как зеркало блюдо с ромейскими надписями по краю; ваза, украшенная тончайшим серебряным кружевом и самоцветами; подсвечник, увитый навеки застывшим в серебре виноградом; каплевидные ложки с витыми ручками…

Нагиба двумя руками поднял тяжелый ковш – изогнутый, золоченый, сплошь покрытый блестящим разноцветным цветочным узором. Никто на всей Руси не сумел бы изготовить такую посуду. Это не просто серебро, золото и яркие каменья. Это великое мастерство.

Ценную добычу взяли разбойники в караване.

Даже, пожалуй, слишком ценную…

Урмас, главарь эстов, что-то со смехом сказал своим чудинам. А потом, пересчитывая взглядом утварь, пошутил на языке кривичей:

– Хоро-о-ошее прида-а-аное!

Нагибе шутка не понравилась. Он сообразил, чем может грозить такой богатый улов.

Не только эсты, но и его собственные родичи пожирали драгоценную утварь алчными взглядами. Сердито засопев, разбойник принялся складывать сокровища обратно в ларь.

– Слишком приметные вещи, – буркнул он. – Сложно будет продать. Очень сложно! Никто не будет брать – побоятся ссориться с Вардигом! – Нагиба кинул многозначительный взгляд на Урмаса.

Эсты поумерили веселость и тоже задумались.

– Надо искать того, кто не побоится все это купить, – почесав бороду, сказал Угрюм. – Не из наших краев, страха не ведающего…

Нагиба незаметно усмехнулся. К тому-то он и вел.

– На ваше счастье, я такого покупателя знаю. И где его искать, мне тоже известно. Спрятать все! Отнести на лодью, глаз не спускать!

Глава 7. Гадание на воде

Сидя на поваленном стволе дерева у омута, Ольга хмуро глядела, как разбойники устраиваются на ночлег, варят в котле уху. Казалось, никто не обращал на девочку внимания, но стоило ей сделать шаг в сторону, как тут же рядом оказывалась либо Дайна, либо кто-то из чудинов. Что же делать? Просто сидеть и ждать спасения? Достойно ли это дочери воина?