Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон
— Это же ворона коронера! — пронзительно вскрикнула дама. — Я видала, он мертвяка нес, как пушинку!
Это не было преувеличением. Одной из обязанностей Зеда на службе у Эштона Маккаггерса было подбирать тела на улицах города. Мэтью тоже приходилось видеть, какие чудеса силы показывает невольник — в покойницкой в подвале ратуши.
Зед был лыс и огромен, почти такого же роста, как Хадсон Грейтхаус, но шире в плечах и груди. Глядя на него, можно было увидеть мощь Черного континента во всей ее полноте и таинственности, и так темен был Зед, что от плоти его под желтым светом ламп, казалось, исходит синее сияние. На его лице — щеках, лбу и подбородке — были начертаны племенные шрамы, выступавшие на коже в форме стилизованных букв Z, E и D, из которых Маккаггерс и составил его имя. Маккаггерс, очевидно, преподал ему самые основы английского языка, необходимые для работы, но, увы, не мог научить его говорить: задолго до того, как судно работорговцев пришвартовалось у Большого дока, Зеду отрезали под самый корень язык.
Но у Скелли язык был на месте. И как будто сама преисподняя взорвалась квакающим воплем:
— А ну-ка выкинули отсюда эту ворону!
— Это противозаконно! — крикнул Бейтер, как только опилки перестали сыпаться с балок потолка от голоса Скелли. Он был оскорблен, и его лицо, покрытое багровыми пятнами, выражало негодование. — Пусть убирается, или мы сами его вышвырнем! Да, Твердолобый?
— Против закона? Какого закона? Видит Бог, я здесь констебль!
Нэк снова зашевелился, но в его состоянии пошевелиться еще совсем не означало, что он сможет встать.
Твердолобый никак не отреагировал на грозные слова, вылетевшие из уст его товарища: Мэтью показалось, что он пока оценивает размеры нового посетителя, ведь череп у него не настолько крепкий, чтобы бросаться под такой таран. Но мужчины есть мужчины, а мужчины, пьющие крепкие напитки, смелеют по мере того, как опустошается кружка. Твердолобый отпил для храбрости и сказал (правда, почти не поднимая головы от своего бренди):
— Да, черт возьми.
— Джентльмены, давайте не будем! — Грейтхаус примирительно протянул к стойке бара ладони, и Мэтью снова увидел мелкие шрамы и узлы на бывалых костяшках его пальцев. — И ведь, конечно, сэр, — сказал он, обращаясь к Бейтеру, — вы вряд ли всерьез относитесь к распоряжениям, которые лорд Корнбери, может, достал из-под своего платья, правда?
— Я сказал, — раздался голос хозяина таверны, теперь уже больше похожий не на карканье или кваканье, а на металлический скрежет взводимого курка, — убрать этого зверя с моих глаз!
— И от наших носов, — сказал один из джентльменов, сидевших в глубине зала, и Мэтью понял, что друзей у них в этом заведении нет.
— Что ж, хорошо. — Грейтхаус пожал плечами, как будто все было окончательно решено и скреплено печатью. — Налейте ему выпить, и мы уходим.
— Мочи моей пусть попьет, а потом уж, так и быть, каплю спиртного я ему нацежу! — проорал Скелли, и фонари закачались на цепях над головой Мэтью.
Широко раскрытые глаза Скелли горели безумием. Его рыжая борода, в которую въелась тысяча и одна разновидность нью-йоркской пыли, тряслась, будто хвост гадюки. Мэтью слышал, как за стенами таверны завывает ветер, как он с визгом и свистом врывается в щели между досками, словно хочет разгрызть это заведение и превратить его в щепки. Двое работяг с причала были уже на ногах, один из них похрустывал костяшками пальцев. «Интересно, зачем люди так делают? — подумал Мэтью. — Чтобы кулаки больше казались?»
Грейтхаус все так же улыбался.
— Тогда вот что. Я покупаю выпивку себе. А потом мы уходим с миром. Так пойдет?
К ужасу Мэтью, здоровяк — здоровенный дурачина! — уже шел к стойке бара, прямо туда, где Твердолобый и Бейтер, очевидно, и жаждали его отметелить. Скелли стоял, не двигаясь с места, губы его искривила презрительная усмешка. Бросив взгляд на Зеда, Мэтью снова убедился, что невольник не горит желанием сделать еще хоть шаг навстречу здешней отраве, а отведать ее из грязной кружки у него и в мыслях нет.
— Да он же для вороны своей берет, вон чего задумал! — запротестовала дама — эта мысль уже успела пронестись и в голове у Мэтью.
«Мы ждем человека, которого я, возможно, приму на работу в наше бюро» — так сказал Грейтхаус.
Мэтью об этом ничего не было известно. Взять на работу Зеда? Раба, едва понимающего по-английски, который ни слова сказать не может? Пить тут Грейтхаус явно не собирался: ему с лихвой хватало тех убойных напитков, что он припас в пансионе Мэри Беловэр, где квартировал.
Грейтхаус подошел к стойке бара. Твердолобый и Бейтер расступились, словно насторожившиеся волки. Мэтью встал, боясь, что в любой момент может начаться побоище.
— Может, нам лучше…
— Сядь, — твердо сказал ему Грейтхаус, быстро обернувшись и как будто предупреждая о чем-то. — Веди себя прилично, мы же в хорошем обществе.
«В хорошем, мать вашу», — подумал Мэтью.
И неохотно сел.
Двое портовых работяг двигались к ним. Грейтхаус не обращал на них внимания. Нэк протирал глаза, щурясь на черного исполина, перекрывшего дверной проем.
— Всего кружечку, — сказал Грейтхаус, буравя Скелли взглядом. — Вашего лучшего напитка, пожалуйста.
Скелли не пошевелился.
— Я плачу, — холодным, спокойным голосом продолжал Грейтхаус, — за одну кружку.
Он потянулся к карману, достал монету и опустил ее в кассу на стойке.
— Ну ладно, — сердито глядя, заговорил Бейтер. — Пусть выпьет и уводит отсюда эту черную скотину. К чертям их всех.
Грейтхаус не спускал глаз с мрачного хозяина таверны.
— Джентльмен дело говорит, — сказал он.
Скелли неожиданно улыбнулся, но зрелище это было не из приятных. Обнажились его черные,
