Джеймс Купер - Землемер

Я закончил чтение и стал было думать о том, как провести несколько часов, оставшихся до сна, как вдруг услышал, что в общем зале Джеп настраивает скрипку. Как большинство негров, он знал музыку, часто занимался ею и играл довольно хорошо.

Звуки скрипки в деревне в холодный октябрьский вечер должны были произвести эффект. Спустя полчаса хозяйка с улыбающимся лицом пришла пригласить меня пожаловать в зал, прибавив очень грациозно, что за танцовщиками дело не станет, тем более, что пришла первая красавица деревни и не имеет кавалера.

У входа в зал я был встречен поклонами и приседаниями, из которых одни были смешнее других, но вместе с тем выражали добродушие и простоту. Джеп тоже поклонился мне очень церемонно, чтобы отклонить всякое подозрение насчет нашего знакомства.

Танцы продолжались довольно долго, наконец, часы возвестили молодым деревенским девушкам, что время возвращаться домой. Когда наступила минута расставания, Джеп почтительно протянул мне свою шляпу, и я с чувством собственного достоинства бросил в нее шиллинг и отошел в сторону. Вслед за моей монетой кто-то положил другой шиллинг, потом посыпались монеты разного достоинства, смотря на то, какими деньгами был наполнен кошелек каждого танцора. Чтобы закончить это дело, хозяйка, любившая танцы, объявила, что скрипач и его лошадь будут угощены даром; выслушав это, Джеп удалился. Благодаря этой гениальной находчивости Джепа, я нашел в своем кошельке на другой день шесть с половиной шиллингов серебром и столько других мелких монет, что в состоянии был бы целый месяц угощать негра сидром.

Я потом часто смеялся, вспоминая хитрость чудака негра, хотя и не позволял ему никогда больше повторять этой шутки. Проезжая мимо одного дома, владелец которого, казалось, принадлежал к высшему разряду общества, я, не будучи с ним знаком, явился к нему и объяснил свое положение. Выслушав меня внимательно и не требуя никаких доказательств в правдивости моих слов, он одолжил мне пять долларов серебром. Эта сумма была достаточна для покрытия предстоящих расходов. Нужно ли говорить о том, что я позже ему возвратил их с благодарностью.

Счастливая для меня минута была та, когда я, получив чин майора, мог считать себя свободным во всех своих действиях и поехать куда только захочется. Война была так однообразна и скучна с того времени как взяли Чарлзтаун и начали переговоры, что я начал скучать с получением своего звания; когда же страна наша вышла из этой борьбы победительницей, я решил уехать оттуда.

Семейство наше, то есть матушка, бабушка, тетушка Мэри и младшая сестра моя, переехали в Сатанстое осенью 1782 года, а в начале зимы, после утверждения договора, хоть англичане и оставались еще в Нью-Йорке, матушка возвратилась в Лайлаксбуш. Когда я приехал с отцом, мы нашли оба имения в гораздо лучшем состоянии, чем могли ожидать. Заступ и грабли прошли по всем местам: разведены были новые плантации, все следы запустения исчезли. Моя матушка была удивительная хозяйка! Казалось, ее аккуратность и вкус присутствовали во всем, что окружало ее. Я никогда не забуду слов полковника Дирка Фоллока, когда мы осматривали однажды Лайлаксбуш:

— Не знаю, как это делается, никогда не увидишь в кухне миссис Литтлпэдж, а между тем присутствие ее в доме ощутимо везде; так везде чисто, все на своем месте!

Если это замечание было справедливо о самых отдаленных частях дома, то можете судить о наших комнатах.

Там, где лично присутствовала матушка, все было в поразительном порядке; какой был во всем вкус и красота и в то же время ни малейшего следа роскоши!

Хотя отечество наше и многое вытерпело на протяжении семи лет внутренних беспорядков, но энергия молодой, неистощенной нации вскоре исправила все.

Конечно, торговля полностью восстановилась намного позже; но, вообще, во всем улучшение было заметно даже в конце первого года. Купеческие корабли могли уже отправляться в путь с некоторой уверенностью на хороший результат. В конце 1784 года, обращение крови свободно восстановилось в венах нации. И тогда Америка полностью могла оценить свою самостоятельность. Это был большой результат всех наших усилий.

Глава III

Он сказал ей, что то такое, что вызвало румянец на ее щеках; уверяю вас, что у девушек такой румянец я предпочитаю всему.

Игривые холмы Лайлаксбуша! Я никогда не забуду удовольствия, с каким я снова пробегал по вашим вершинам и любовался местами, напоминавшими мне счастливые годы моего детства! Была весна 1784 года, когда я сжал в объятиях мою матушку после двухлетней разлуки.

Кэт, которой было уже девятнадцать лет, осыпая меня ласками, плакала и смеялась, точно так же, как это случалось с ней за пять лет до того. Тетушка Мэри взяла меня за руку, поцеловала один или два раза, и улыбнулась мне со свойственной ей прелестью. Весь дом был в приятном волнении. Джеп, приехавший со мной, встретил целый батальон маленьких Сатанстое (это было его прозвище), которые вешались на своего дедушку со всех сторон. Мне кажется, что прошло не меньше двадцати четырех часов, пока восстановилось полное спокойствие в доме.

После первых минут, посвященных матушке, я приказал оседлать лошадь, чтобы поехать в Сатанстое повидаться с бабушкой, которую ничем нельзя было заставить приехать жить в Лайлаксбуш. Генерал, как все называли моего отца, не приехал со мной потому, что накануне только возвратился из Сатанстое, но Кэт попросила меня ехать с ней. Так как все дороги находились в очень плохом состоянии во время войны, то мы решили ехать верхом, тем более что Кэт была превосходная наездница.

Джеп, пользовавшийся именем заслуженного слуги и не имеющий почти никаких поручений, был послан за час или два до нашего выезда оповестить госпожу Литтлпэдж о скором приезде гостей.

Я слышал, что есть земли, где церемонность доведена до такой степени, что ближайшие родственники боятся допустить между собой чрезмерно близкие отношения.

Сын не осмеливается прийти к отцу обедать, не имея на то официального приглашения. Благодарение Богу! Мы, в Америке, не дошли еще до такой утонченности. У нас нет отцов или дедов, которые не встретили бы с распростертыми объятиями и приветливой улыбкой своих детей, в какое бы время те ни явились. Если не хватает мест за столом, сдвигают стулья, вот и все; если не так хорош обед — посмеются и дело закончено. Впрочем, в этом я не вижу средства к развитию цивилизации; я очень хорошо знаю, что большая часть обычаев, предлагаемых просвещением, основаны на правилах рассудка, но при всем этом и природа имеет свои законы, и поэтому надо смело поддерживать их, когда они подвергаются нападкам.