Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
Но диковинная внешность спутника Эймера и его свиты поразила воображение свинопаса и Вамбы так, что они не слыхали вопроса настоятеля, когда он осведомился, не знают ли они, где можно было бы остановиться на ночлег. Особенно удивила их полумонашеская-полувоенная одежда загорелого иностранца и странный наряд и невиданное вооружение его восточных слуг. Очень вероятно также, что для слуха саксонских крестьян неприятен был язык, на котором было им преподано благословение и задан вопрос, хотя они и понимали, что это значит.
- Я вас спрашиваю, дети мои,- повторил настоятель,возвысив голос и перейдя на тот диалект,на котором объяснялись между собой норманны и саксы, - нет ли по соседству доброго человека, который из любви к богу и по усердию к святой нашей матери-церкви оказал бы на нынешнюю ночь гостеприимство и подкрепил бы силы двух смиреннейших её служителей и их спутников? - Несмотря на внешнюю скромность этих слов, он произнёс их с большой важностью.
«Двое смиреннейших служителей матери-церкви! Хотел бы я поглядеть, какие же у неё бывают дворецкие, кравчие и иные старшие слуги», - подумал про себя Вамба,однако же, хотя и слыл дураком, остерёгся произнести свою мысль вслух.
Сделав мысленно такое примечание к речи приора, он поднял глаза и ответил:
- Если преподобным отцам угодны сытные трапезы и мягкие постели, то в нескольких милях отсюда находится Бринксвортское аббатство,где им,по их сану, окажут самый почётный приём; если же они предпочтут провести вечер в покаянии,то вон та лесная тропинка доведёт их прямёхонько до пустынной хижины в урочище Копменхерст, где благочестивый отшельник приютит их под своей крышей и разделит с ними вечерние молитвы.
Но приор отрицательно покачал головой, выслушав оба предложения.
- Мой добрый друг,- сказал он,- если бы звон твоих бубенчиков не помутил твоего разума,ты бы знал, что Священнослужитель не платит десятину священнослужителю, то есть у нас, духовных лиц,не принято просить гостеприимства друг у друга, и мы обращаемся за этим к мирянам, чтобы дать им лишний случай послужить богу, оказывая, помощь его служителям.
- Я всего лишь осёл - отвечал Вамба,- и даже имею честь носить такие же колокольчики, как и мул вашего преподобия. Однако мне казалось, что доброта матери-церкви и её служителей проявляется, как и у всех прочих людей, прежде всего к своей семье.
- Перестань грубить, нахал!- крикнул вооружённый всадник,сурово перебивая болтовню шута.- И укажи нам, если знаешь, дорогу к замку… Как вы назвали этого франклина, приор Эймер?
- Седрик,- отвечал приор, - Седрик Сакс… Скажи мне, приятель, далеко ли мы от его жилья и можешь ли ты показать нам дорогу?
- Найти дорогу будет трудновато,- отвечал Гурт, в первый раз вступая в беседу. - Притом у Седрика в доме рано ложатся спать.
- Ну, не мели пустяков! - сказал воин. - Могут и встать, чтобы принять таких путников, как мы. Нам не пристало унижаться и просить гостеприимства там, где мы вправе его требовать.
- Уж не знаю,- угрюмо сказал Гурт,- хорошо ли я сделаю, если укажу дорогу к дому моего господина таким людям, которые хотят требовать то, что другие рады получить из милости.
- Ты вздумал ещё спорить со мной, раб! - воскликнул воин.
С этими словами он пришпорил свою лошадь, заставил её круто повернуть и поднял хлыст, собираясь наказать дерзкого простолюдина.
Гурт метнул на него злобный и мстительный взгляд и с угрозой, хотя и нерешительно, схватился за нож; но в ту же минуту приор Эймер двинул своего мула вперёд и, встав между воином и свинопасом, предупредил опасное столкновение.
- Нет, именем святой Марии прошу вас, брат Бриан,помнить, что вы теперь не в Палестине, где владычествовали над турецкими язычниками и неверными сарацинами;здесь,на нашем острове, мы не любим ударов и принимаем их только от святой церкви, которая карает любя… Скажи мне, добрый человек,- продолжал он, обращаясь к Вамбе и подкрепляя свою речь небольшой серебряной монетой,- как проехать к Седрику Саксу.Ты должен знать туда дорогу и обязан указать её любому путнику, а тем более духовным лицам вроде нас.
- Право же, честной отец,- отвечал шут, - сарацинская голова вашего преподобного брата до того перепугала мою, что я позабыл дорогу домой… Не знаю даже, попаду ли и сам туда сегодня…
- Вздор!- сказал настоятель.- Коли захочешь,так вспомнишь.Этот преподобный собрат мой всю жизнь сражался с сарацинами за обладание гробом господним. Он принадлежит к ордену рыцарей Храма, о которых ты, может быть, слышал: он наполовину монах, наполовину воин.
- Если он хоть наполовину монах,- сказал шут, - то ему не пристало так неразумно обращаться с прохожими, если они замедлят с ответом на вопросы, до которых им нет дела.
- Ну, я прощаю тебя с тем условием, что ты покажешь мне дорогу к дому Седрика, - сказал аббат.
- Ладно,- отвечал Вамба.- Извольте, ваше преподобие,ехать по этой тропинке до того места, где увидите вросший в землю крест; от него едва одна верхушка виднеется, да и то не больше как на локоть вышиной. От этого креста в разные стороны идут четыре дороги. Но вы поверните влево, и надеюсь, что ваше преподобие достигнет ночлега прежде, чем разразится гроза.
Аббат поблагодарил мудрого советчика, и вся кавалькада, пришпорив коней, поскакала с той быстротой, с какой люди спешат достигнуть ночлега, спасаясь от ночной бури.
Когда топот копыт замер в отдалении, Гурт сказал своему товарищу:
- Если преподобные отцы последуют твоему умному совету, вряд ли они доедут сегодня до Ротервуда.
- Да,- сказал шут ухмыляясь,-но зато они могут доехать до Шеффилда,коли им посчастливится, а для них и то хорошо. Не такой уж я плохой лесничий, чтоб указывать собакам, где залегла дичь, если не хочу, чтобы они её задрали.
- Это ты хорошо сделал,- сказал Гурт.- Плохо будет, если Эймер увидит леди Ровену,а ещё хуже, пожалуй, если Седрик поссорится с этим монахом, что легко может случиться. А мы с тобой- добрые слуги: будем только смотреть да слушать и помалкивать.
Возвратимся к обоим всадникам, которые вскоре оставили рабов Седрика далеко позади и вели беседу на нормано-французском языке, как и все тогдашние особы высшего сословия, за исключением тех немногих, которые ещё гордились своим саксонским происхождением.
- Чего хотели эти наглецы,- спросил рыцарь Храма у аббата,- и почему вы не позволили мне наказать их?
- Но, брат Бриан, - отвечал приор, - один из них совсем дурак, и странно было бы требовать у него ответа за его глупости; что же касается другого грубияна, то он из породы тех неукротимых, свирепых дикарей, которые, как я вам не раз говорил, всё ещё встречаются среди потомков покорённых саксов: для них нет большего удовольствия, чем показывать при каждом удобном случае свою ненависть к победителям.
