Сергей Бортников - Операция «Юродивый»
Или Гуминский? Именно Александру Викторовичу Ванечка сообщил, что умрет в один день с товарищем Сталиным. Любой на его месте тут же состряпал бы депешу высшему руководству – как-никак речь идет о жизни вождя! А Гуминский этого не сделал. В противном случае дядя сразу же сообщил бы о его рапорте мне – агенту, наделенному особыми полномочиями по отношению к «пророку»…
А может, это обычная проверка? Так сказать, тест на профпригодность? «Проспал» бы похитителей, не уберег Юродивого – и пошёл бы под расстрельную статью!
Коль так, то кто её затеял?
Ежов? Дядя? Никонов?
Ни хрена не понимаю!
Нарком – слишком высоко, что для него какой-то лейтенант госбезопасности! Плюнул и растоптал безо всякого разбирательства…
Дяде такие «проделки» тоже ни к чему, мы с сестрой у него – единственные родные люди на всём белом свете.
Если же это «шалости» Андрея Николаевича, значит, он в курсе всех задумок столичных небожителей. И знает о моей роли в деле Ванечки. А такого просто не может быть! Двое – слишком много, когда речь идет о сохранении важнейшей государственной тайны».
* * *В Москве обоих Парфёновых сразу же определили в больницу. На несколько дней. Поправить пошатнувшееся здоровье.
А Вялова пригласил в свой кабинет сам Ежов, чтобы лично засвидетельствовать свою благодарность, как предупредил всё знающий дядя…
«Вот и кончилась моя песня, – думал Павел, направляясь в кабинет всесильного наркома. – Теперь, как остальные сотрудники политического отдела, – в самую гущу борьбы с агентами империализма… И никаких поблажек!»
Но Николай Иванович неожиданно продлил его особые полномочия.
– Думаете, всё, игра закончилась, товарищ старший лейтенант?
– Лейтенант, товарищ народный комиссар!
– Наркомы не ошибаются. Вам досрочно присвоено очередное воинское звание. Поздравляю!
– Служу Советскому Союзу!
– Но об этом никто не должен знать. Пока. Ни начальство, ни коллеги. Ясно?
– Так точно, товарищ народный комиссар!
– По дороге Ванечку пытались похитить… Значит, врагам стало известно о его выдающихся способностях?
– Так точно!
– Стало быть, они предпримут ещё не одну попытку заполучить Юродивого?
– Если только установят его местонахождение.
– Ну-да, ну-да… В Москве им пророка не достать. А может, вернуть Ванечку в родные места? Как вы на это смотрите?
– Я не стал бы рисковать его жизнью. Может, устами младенца глаголет истина?
– Может. Поэтому мы дадим вам другого мальчика. И другого деда. Из числа бывших сотрудников нашей организации. Кто сможет обнаружить подмену?
– Думаю – никто…
– Соседи? Родственники?
– Они переселились. В Карелию… Как вы, должно быть, знаете, у нас полным ходом идет наполнение чаши Рыбинского водохранилища.
– Вот и славно. Родителей Ванечки отправим за ними следом.
– Согласен.
– Кто ещё общался с Юродивым? Из наших?
– Только руководство управления. Домбровский, Гуминский.
– Они уже расстреляны, не так ли?
– Так точно!
– А новый начальник, Андрей Николаевич? Он не интересовался судьбой провидца?
– Никак нет! Не успел.
– Мы сегодня же уведомим Никонова, что тебе поручено секретное задание партии и правительства, для выполнения которого ты волен предпринимать любые, самые невероятные шаги.
– Есть! Разрешите выполнять?
– Да погоди ты… Ишь, какой горячий! По управлению следует распустить слух, что мальчика возили на обследование в Москву, однако ничего необычного в его развитии врачи не обнаружили. Понял?
– Так точно!
– Но, вернувшись в Весьегонск, он будет по-прежнему выдавать какие-то предсказания о судьбе нашей великой Родины – их вы будете придумывать сами…
– Есть!
– Больше никого к «пророку» не подпускайте. А там – посмотрим…
* * *В начале 1938 года земляку Вялова – уроженцу Твери капитану государственной безопасности Игорю Семеновичу Савченко исполнилось 60 лет. Прекрасный возраст для того, чтобы начать новую жизнь! Тем более что в 1929 году в СССР додумались ввести пенсионное обеспечение по старости.
И ветеран наконец ушел в долгожданную отставку. Поселившись на даче в Подмосковье, ухаживал за садом, в сезон растил лук, огурцы, капусту…
Он никогда не был женат. При царизме не успел – воевал сначала в Корее, затем – в Первую мировую – в Малороссии и Польше. Во время Брусиловского прорыва угодил в так называемую Стоходскую мясорубку[4], был тяжело ранен.
А когда выписался из госпиталя – очутился в другой стране, где вовсю бушевали революционные вихри. И понеслось! Революция, Гражданская, которую он провел в РККА, затем ВЧК – ОГПУ – НКВД. Одним словом, не жизнь – сплошная бойня!
Но и на пенсии ему не дают покоя. Не зря говорят, что чекистов бывших не бывает!
Каждый день приходят наследники боевой славы, справляются, интересуются, перенимают опыт. Недаром в своё время Игоря Семеновича дважды наградили знаком «Почётный работник ВЧК-ГПУ».
А сегодня его вызвал сам товарищ Ежов.
И предложил – нет – приказал сыграть роль деда какого-то непутёвого мальчишки. Деваться некуда, надо соглашаться. Впрочем, он и не собирался отказываться.
Просто поломался немного, чтобы набить себе цену. Пожить неопределенное время на берегу красавицы Волги за казённый счет – что может быть лучше в его положении?
Так холостой и бездетный Савченко стал дедом.
* * *Роль Ванечки отвели одноименному детдомовцу. Немому. На всякий случай, чтобы не сболтнул лишнего.
Вялов сопроводил лже-Парфёновых до дома, в котором им теперь предстояло жить и выполнять секретное задание, а сам, не медля, вернулся в Калинин. До конца отпуска оставалась ещё целая неделя. Но стажёр Горшков, поймавший его вечером у дома любимой Катюши, передал настойчивую просьбу руководства: к девяти утра явиться в кабинет Никонова.
Пришлось повиноваться.
– Вызывали?
– Присядьте, товарищ лейтенант.
– Спасибо, я постою!
– Что это за кашу вы заварили?
– Какую кашу, Андрей Николаевич?
– Манную, мать твою ети! Что за фурор ты устроил на вокзале?
– Провожал племянника в Москву. А его выкрали уголовники. Я просто обязан был вмешаться!
– Племянника, говоришь?
– Так точно! Сына сестры Илюшу! – на ходу стал импровизировать Павел. Пока будут рассматривать эту версию, он успеет связаться с дядей или Ежовым. Неужели никто из них до сих пор не позвонил Никонову?
– Хорошо. Я проверю. Не дай бог, выяснится, что ты соврал… – пригрозил начальник. – Сгною!
В это время зазвонил прямой телефон.
Никонов схватил трубу и переменился в лице:
