Собиратель Сухоруков - Василий Кленин
— Как поливать-то?
Механика мне самому пока была не ясна. Я знал, что в старину врагов со стен поливали горячей смолой и кипятком, но понятия не имел, как именно это делали. Поливать из горшков со стены было явно неудобно.
— Просто кидайте их вниз, в самую толпу! — наконец, выдал я.
Снаряды полетели кучно и возымели должный эффект: полные боли вопли это подтвердили. Изумленные захватчики тут же отступили на десяток шагов, сохраняя порядок и щитовую защиту. Лишь некоторые с криками кинулись в ручей.
— Теперь беловолосые! — скомандовал я.
Глыба выделил целую двадцатку — и на берегах водохранилища началась смертельная дуэль. Золотые в маленькие щелки высматривали мишени, потом командовали черным разойтись и быстро метали дротики. Расстояние в 20–30 шагов вполне подходило для прицельного броска, дротики сохраняли убойную силу. А укрыться панкам, действительно, было негде. Но лучники быстро оценили опасность, и как только щиты у нас раздвигались, в брешь тут же влетало по десятку стрел.
И всё же дуэль мы выигрывали. Панки получали раны, кто-то скатывался в воду, некоторые уже не всплывали. Осознав, что этот бой левый берег рано или поздно проиграет, лучники поспешно отступили. Едва обстрел прекратился, я сразу бросился к казармам.
— Эй, вы! — заорал я на гомонящую толпу. — Отсидеться тут вздумали?! Там последние воины умирают! За вас, в том числе! А вы даже помочь им не желаете!
Гнев, щедро подкормленный страхом, клокотал во мне — даже не нужно было притворяться грозным. Народишко испуганно стих и даже как-то осел на землю.
— Я вас спасти пытаюсь! А вы… — как же не хватало возможности выматериться, да и кто это здесь оценит. — Значит так! Кто не будет работать на общую победу, не будет исполнять приказы — того сам лично сброшу со стены в лапы пурепеча! Это ясно?
Тишина. От дальнего края площадки отделилась долговязая фигура — Шитайа.
— Прости нас, владыка, — склонил он голову, хотя, я точно знал, что его и близко не было, когда я орал трусам во время обстрела. — Говори, что надо делать?
— Вот эти знают, — я едва не сплюнул на притихших излучинцев. — Обстрел прекратился — приказываю возвести насыпь вдоль берега ручья!
Развернулся и пошел обратно, выглядывая Глыбу. Гнев отступал, замещаясь стыдом. Менее полугода назад я былдля этих людей захватчиком, а теперь недоволен, что они не хотят умирать за меня. По сути, я и втравил их в войну. Простые крестьяне воевать не хотят. Они готовы пахать на вождей и императоров, отдавать им свой урожай, лишь бы те сами решали свои «героические задачи». И не требовали от народа подвигов. Поэтому, в свое время, излучинцы приняли меня вместо Носача. Нужно принимать эту реальность.
…Глыба, завидев меня, замахал руками.
— Всё, владыка! Отдыхай — они уходят.
Я не поверил своим ушам. Вопреки жестам генерала кинулся к стене: пурепеча, действительно, уходили. Большая часть их орды уже скрылась за поворотом, только у большого костра осталась пара десятков лысых, которые явно обустраивались на ночлег.
— Но почему? — мне нужно было объяснение, я уже перестал верить в сказки.
Глыба, вместо ответа, ткнул указательным пальцем в небо. И только тут я понял, что долину Великой окутали глубокие сумерки. Солнце давно увалилось за реку, луна еще толком не начала светиться. Вроде и не темнота, а словно всё пространство засыпала непонятная серая субстанция. В такое время уже не навоюешь. Кого бить, куда ногу ставить — ничего толком не разглядеть.
Отбились. Совсем не было сил выразить радость по этому поводу. Да и какой ценой — полегла уйма народу, погиб Черный Хвост. А враг всё еще бесконечно силен. И, судя по оставленной на безопасном расстоянии страже, намерен вернуться.
Мне срочно нужно лечь. Просто лечь и дать отдых рукам и ногам, которые мелко дрожали от пережитого.
— Прекрасная Слеза, установи посты. Везде: у стены, у воды, вдоль скал. Посчитайте потери, раненых. Раненых несите в мой дом. Если не влезут — в КБ, в казармы. Помогите всем! Если нужно, по сиделке к каждому приставьте! Соберите оружие. Спустите вниз несколько человек: пусть разберут насыпь. Всё в ручей! А я… Мне…, — язык заплетался.
— Иди отдохни, владыка, — кивнул Глыба. — Всё сделаем.
Я пошел, вернее, меня повели: справа — Вапачиро, слева — Ночка, которая опять оказалась подле меня. Я решил остаться неподалеку от стены и велел довести меня до «казначейства». Там, прямо в «предбаннике» побросал на пол какую-то рухлядь, свалился на нее и моментально уснул.
Пробуждение было тихим и спокойным. Несколько вдохов пытался понять, где я. Потом все воспоминания о прошлом дне разом рухнули на меня пудовым камнем. Стало страшно: а что там снаружи?! Вдруг, пока я спал… Невзирая на боль в спине, я надавил на дверь «казначейства», сквозь щели которого уже пробивался утренний свет — и наткнулся на Ночку.
— Владыка, — опустила глаза девушка. — Перевязку?
У нее в руках уже были чистые тряпки, вода и горшочек с мазью, которую делал Сын Обезьяны для вдовы Носача. Вот это сейчас кстати! Ибо спину мою неслабо жгло.
— Да, — кивнул я и уселся на ближайший камень. Спрашивать про ситуацию в Аграбе не стал: вряд ли она стояла тут передо мной относительно спокойной, если бы на крепость нападали.
От моего взора не укрылось, что Ийохали была вся зареванная: глаза припухли, щеки грязные. Начал выпытывать. Девчонка долгое время отмалчивалась, а потом не выдержала:
— Владыка… Скажи, это… это всё из-за моего брата? — и две дорожки снова стали промывать размазанную землю на ее щеках.
Вот оно что? Ночка боится, что это Носаченыш привел сюда армию. Кто знает, может, так оно и есть. Но сказать ей такое язык не поворачивался: «прынцесса» явно измучила себя этим вопросом, невольно на себя перекладывает вину за все вчерашние смерти.
— Да брось ты! — через силу хохотнул я. — Откуда у Кровавой Чаши такие возможности! Если бы он мог привести такую орду, я его всё время связанным держал. За тремя запертыми дверями.
Не знаю, удалось ли мне успокоить беднягу… Но уж как смог. У меня были проблемы поважнее. Стражников, что всю ночь оберегали казну и сон владыки, я отправил на поиски Глыбы, Ннаки, Шитайи… и всё. Хвоста уже никто не позовет…
Совет устроили прямо у «казначейства»: подвели, так сказать, неутешительные итоги. Черных уцелело чуть
