Александр Дюма - Папаша Горемыка
— Успокойтесь, папаша Гишар, успокойтесь, — сказал Валентин.
Однако рыбак словно не слышал его слов; в этот миг старик заметил в толпе г-на Батифоля, бросился к нему и с такой силой вцепился в его галстук, что едва не задушил чеканщика.
— Это ты, негодяй, — закричал папаша Горемыка, — это ты, подлый мошенник, отнял у меня внучку… Мне известны все твои козни, только ты способен на подобное гнусное похищение… Отвечай, что ты сделал с ней, или я сейчас раздавлю тебя, как червяка, даже если мне не сносить за это головы!..
— Господин Гишар, я клянусь вам… — пролепетал чеканщик, — отпустите меня… Правосудие… На помощь! Господин Валентин, спасите меня!
Валентин и еще несколько человек с большим трудом вырвали г-на Батифоля из рук старого рыбака.
— Ступайте, ступайте, — сказал ювелир папаше Гишару, — возвращайтесь домой, я провожу вас.
— Домой! Домой! Но ведь там нет моей бедной Беляночки, и я даже не знаю, где она! Как я могу вернуться домой, о Боже! — завопил несчастный старик и принялся рвать на себе волосы.
Большинство гребцов уже ушли, потрясенные этой сценой, которой они никак не ожидали; между тем г-н Батифоль привел в порядок свою одежду, пострадавшую от насильственных действий его соседа, и подошел к рыбаку.
Подобно гребцам, хотя и по другой причине, г-н Батифоль рассчитывал на совершенно иную развязку; страдания папаши Горемыки не могли удовлетворить злопамятного чеканщика, жаждавшего отомстить и прочим участникам этой истории.
— Вы только что обвинили меня в преступлении, — произнес он. — Так вот, я помогу вам отыскать вашу внучку.
— Вы? — переспросил рыбак.
— Да, я; но нельзя терять ни секунды; я знаю, что они ушли минут десять назад и сейчас плывут вниз по течению. Однако плотина закрыта; им придется вытащить лодку на берег и волоком перенести ее на другую сторону шлюза.
Если пойти напрямик, через поле, мы будем у плотины раньше, чем они.
— Пошли! — вскричал старик и бросился в лес. Валентин хотел было его удержать, но папаша Горемыка
был уже далеко, и молодому человеку ничего не оставалось, как последовать за рыбаком.
Господин Батифоль устремился за ними; он был уверен, что Ришар так просто не отдаст свою добычу.
Трое мужчин двинулись через поле, шагая прямо по пашне, перепрыгивая через ямы и перелезая через ограды; они направлялись к тополям Кретея, темневшим на горизонте.
Валентин и Батифоль запыхались; дыхания папаши Горемыки не было слышно, и, тем не менее, он все время опережал своих спутников.
Наконец, они добрались до плотины.
Папаша Горемыка первым достиг цели; он принялся шарить в зарослях камыша, пытаясь увидеть, не примят ли он чем-нибудь тяжелым и не осталось ли на сырой земле следа от киля лодки, которую волочили по ней.
— Может быть, они уже прошли! — предположил г-н Батифоль.
— Нет, — возразил Франсуа Гишар.
— Тихо! — приказал Валентин. — Вот и они.
В самом деле, в нескольких сотнях шагов от них, выше по течению реки, послышался равномерный плеск весел; вслед за этим в ночной тишине послышался сильный и звонкий голос Ришара. Молодой человек пел:
Пусть моцион вершат другие —Не надо чинных нам утех,Ведь любят души кочевыеВеселья шум и громкий смех.Мы часто парус распускаем,Когда с небес струится сон,Объятья звездам раскрываемИ солнцу низкий шлем поклон.Эй, горожане, не зевайте,Не тратьте попусту минут,Ворота, окна закрывайте —Матросы бравые идут!
Затем несколько мужских голосов подхватили припев.
— Юберты нет в лодке, Валентин, ее с ними нет, — промолвил папаша Горемыка, в душе которого вновь ожила надежда. — Эх, Бог мой, мы ведь не заглянули в хижину, может быть, Беляночка уже вернулась домой.
— Молчите, — в свою очередь произнес г-н Батифоль.
Молодой человек продолжал:
Вот наш корабль под флагом полнымНеспешно по реке плыветИ рассекает носом волны,Как конькобежец режет лед.Я укротил волну-плутовку,Она — во власти морякаИ языком ласкает ловкоУ судна гладкие бока.Эй, горожане, не зевайте,Не тратьте попусту минут,Ворота, окна закрывайте -Матросы бравые идут!
Однако в этот раз, когда мужской хор повторил последние слова, папаша Горемыка издал глухой стон и опустился на землю, закрыв руками лицо.
Старик узнал голос Юберты, подпевавшей гребцам.
Между тем Ришар затянул третий куплет:
А там, на берегу, под ивойНакрытый стол заждался нас.Вперед, мой экипаж ретивый,Причалим с песнями тотчас!И до рассвета мы на славу,В неистовом хмельном чаду,Повеселимся всей оравой,Как тысяча чертей в аду!Эй, горожане, не зевайте,Не тратьте попусту минут,Ворота, окна закрывайте -Матросы бравые идут!
— Безбожники! — прошептал г-н Батифоль. Возмущенный безнравственной песней, он сделал шаг вперед и вышел из кустов, где притаились его спутники. Вероятно, люди, сидевшие в лодке, заметили его темный силуэт, отражавшийся в посеребренной лунным светом воде, так как Ришар немедленно приказал членам своей команды остановиться.
— Кто там? — спросил он.
Папаша Горемыка не шевелился, словно не видя и не слыша того, что происходит вокруг.
— Кто там? — повторил Ришар свой вопрос.
— Мадемуазель Юберта, — ответил Валентин, не обращая внимания на вопрос своего бывшего друга, — мадемуазель Юберта, здесь ваш дедушка; он хотел бы с вами поговорить.
— Дедушка, дедушка! — воскликнула девушка. — Ах, господин Ришар, позвольте мне сойти, я умоляю вас.
— Полный вперед! — вскричал капитан «Чайки», не отвечая на мольбы Юберты. — Мы перепрыгнем через плотину, вместо того чтобы причаливать к берегу. Внимательно следите за маневром и вовремя переходите на корму, когда мы окажемся на стремнине, так чтобы «Чайка» сразу же выпрямилась.
— Господин Ришар, господин Ришар — продолжала просить Юберта, — я же сказала, что хочу видеть дедушку, я хочу вернуться к нему. Господин Ришар, отпустите меня!
— Что вы теряете время, глядя на ее ужимки? — обратился капитан к членам своей команды — Ну же, вперед, тысяча чертей!
— Ришар, вы трус и подлец! — закричал Валентин.
— Эй, вы, красавец-гребец, кто так любит угрожать судом другим, — произнес г-н Батифоль, — сдается мне, что вы сами скоро попадете в его руки.
— Ришар, я заклинаю вас, — снова взмолилась Юберта, — если вы и вправду любите меня, как говорите, позвольте мне вернуться к дедушке. О! Не доводите меня до отчаяния! Боже мой, вы же обещали мне такое неземное счастье, неужели вы хотите, чтобы наша совместная жизнь началась с проклятий бедного старика?
