Серж Брюссоло - Замок отравителей
О! Все это так, но остается проблема с проказой… Была ли заражена ею Ода? Конечно, нет. Поставленная своим отцом в известность о подозрениях, тяготеющих над бароном, она наверняка устроила так, что брак состоялся, но не до конца. Затем воспользовалась ими, чтобы выдать себя за жертву и привлечь симпатию тех, кто впоследствии мог бы ее подозревать. О! До чего же Ода ловка!
Она была красива и водила за нос Орнана де Ги. Какие доводы привела она ему, когда ей грозила опасность быть зараженной в брачную ночь? Боязнь? Учтивость в любви? Незрелость молодости? Потребность в привыкании к мысли лишиться девственности? Жеана это мало заботило: она, несомненно, была весьма красноречивой. Он хорошо знал этих стареющих баронов, которые, сгорая от любви к молоденькой девственнице, становились такими же покорными, как и юноши. Ода не была больна и никогда не болела. После «победы» Робера она велит врачу обследовать себя, и тот найдет ее совершенно здоровой… Игра закончится.
Жеан заметил, что от болезненного жара на лице выступил пот. Неуверенной рукой он снял свой шлем.
Ода была здесь… Он это чувствовал. Сославшись на желание уйти в монастырь, она незаметно покинула замок, в то время когда все полагали, что она лежит распростертая, с раскинутыми руками, на каменных плитах своей комнаты, моля Бога о милосердии. Да, здорово провела их эта девчонка!
Сейчас она и Робер где-то прятались, составляя план дальнейших действий. Монпериль не должен выжить в этой облаве. Он слишком опытен, чтобы безоговорочно допустить, будто юноша вроде Робера де Сен-Реми может разделаться с монстром мечом, который он с трудом поднимает.
Они должны перейти в наступление. Она или он…
В медвежьей шкуре.
А пока они выжидали, не сработает ли ловушка с ядом. Жара была на их стороне. Нет сомнения, что они отравили все лужицы… Эту воду, которую проводник выпил бы с наслаждением, даже если бы ему пришлось для этого встать на четвереньки и лакать ее, уподобившись псу.
Жеан скорчился в дупле дерева. Он умирал от голода и жажды. По высоте солнца он предположил, что уже наступил полдень. Надеясь забыть о страданиях, он прокручивал в голове различные этапы плана, составленного Одой. Чем дольше Жеан размышлял, тем больше убеждался в своей правоте. Он умрет здесь, на этой горе, в этом лесу, и никто не узнает правды.
Весь день Жеан провел настороже, напрягая слух. Нервы были так взвинчены, что несколько раз появилось искушение окликнуть Оду и Робера, ускорив развязку. В последнюю секунду Жеан одергивал себя. Его нога онемела, а колено сильно распухло, болью отзываясь на каждое движение. С наступлением ночи Жеан решил пойти на хитрость. Собрав ветки и связав их в вязанку, он завернул все это в плащ и приспособил шлем там, где должна быть голова. Получилась фигура спящего человека. В темноте чучело выглядело вполне правдоподобно. Приняв меры предосторожности, Жеан с мечом в руке затаился среди камней. Два раза он чуть не заснул. Легкий хруст сломанной сухой веточки дал понять, что враг приближается.
Это был зверь. Горбатый, в обвисшей, облезлой шкуре. Голова-маска сделана из бумаги, пропитанной гипсом. Кто прятался за этим адским отрепьем? Ода или Робер?
Кто из них?
Монстр приближался, как тень. При свете луны Жеан увидел поблескивающий кинжал в его правой лапе.
«Конец ухищрениям! — подумал проводник. — На этот раз они решили поставить точку».
Он подобрался, готовясь к прыжку. Опираясь на здоровую ногу, он сможет ринуться на зверя и рассечь ему мечом голову.
Намерение это вдруг показалось Жеану противным. Неужели он и в самом деле хочет убить Оду де Шантрель? Он вспомнил ее обнаженное хрупкое тельце, которое видел там, в ее комнате на верху башни. Ведь она совсем еще ребенок… Девочка, еще незрелая, играющая в женщину… Мысленно сняв маску со зверя и открыв лицо Оды, Жеан представил, что будет с ним после удара мечом. Ему хорошо были известны последствия: разлетается череп, вываливаются мозги. Черт побери! Вот он и размяк — неожиданно проснулась совесть в старом наемнике, пресыщенном убийствами.
Между тем зверь приблизился к кукле, наклонился, поднял лапу и ударил, вонзив кинжал в пропыленный плащ. Он тотчас выпрямился, разгадав хитрость. Завертел головой, проворно пятясь и стараясь угадать, откуда последует нападение.
Жеан выскочил из засады, но сил в здоровой ноге не хватило, он не дотянулся до монстра: потеряв равновесие, упал на чучело, а зверь уже убегал, виляя между деревьев. Проводник изрыгал проклятия. Придя в себя, он осмотрел продырявленный плащ. Если в Жеане и осталась совесть, в звере ее не было и в помине: он ударил прямо в сердце с твердым намерением убить.
Жеан пришел в ярость оттого, что не сумел покончить с этим маскарадом. В то же время его ужасала решимость Оды. В ней и впрямь сидел дьявол, помогавший организовать заговор и неуклонно идти к цели. Узнавалось необузданное упрямство ума, испорченного беспорядочным чтением. В этом Жеан был согласен с учеными монахами. Чтение книг не годится для неокрепших умов; все заканчивается тем, что оно ввергает их в бездну несбыточных мечтаний.
Жеан провел ночь, съежившись в своем убежище между валунов с мечом на коленях. Хорошо еще, что вокруг было много мелких камней, которые с шумом покатились бы, вздумай враг вновь приблизиться. Там он просидел до рассвета, мучительно страдая от жажды, то задремывая, то внезапно просыпаясь.
Уже занималась заря, когда в поле зрения оцепеневшего проводника возник человеческий силуэт. Покатился камешек, Жеан немедленно вышел из оцепенения.
Это был Робер. Он приближался с мечом в руке, его котомка была закинута за спину.
— Ну как, рыцарь? — насмешливо спросил он. — У вас очень жалкий вид. Что случилось? Вы встретили зверя?
— Два раза, — проворчал Жеан. — А вы?
— Я вскользь заметил его в кустарнике, — признался молодой человек. — Но он будто испарился в воздухе, когда я попытался подкрасться к нему. Однако я не отчаиваюсь. Он уже не уйдет с холма. Я отрезал ему все пути к отступлению, разбросав у подножия освященные облатки. Теперь он пленник на этом пригорке и будет кружить по нему, ожесточаясь с каждым часом. Если вы ранены, вам лучше уйти, поскольку справиться с ним вам будет трудновато.
Робер стал на колени. На его левом боку висел влажный бурдючок с водой. Жеан вздрагивал всякий раз, когда из кожаного мешочка до него доносился плеск.
— Похоже, вам хочется пить? — небрежно заметил юноша. — Не хотите ли глотнуть?
«Вот оно что, — подумал проводник. — Вот что они придумали: дождаться, когда я буду страдать от жажды, и отравить меня».
