Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Корчевский Юрий Григорьевич
– Рубль серебром, ежели с питанием, и место в каюте, – предложил капитан.
Андрея устраивала цена, и он согласился. Взошёл на палубу.
– Деньги вперёд, – предупредил капитан.
Андрей вручил ему деньги, и юнга проводил его на нижнюю палубу, в узкую каюту. Место здесь было только одно, крохотное квадратное оконце едва освещало временное пристанище розыскника. Андрей забросил свой узелок в небольшой шкафчик, повесил туда же сюртук и с удовольствием растянулся на матрасе, прикрытом тонким суконным одеялом. Корабль слегка покачивало. Андрей прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.
Проснулся он от качки. За оконцем было темно. «Вышли в море, – догадался Андрей. – Интересно, сколько сейчас времени?» В это время два раза ударили склянки. «Ого, два часа ночи! Здорово же я поспал!» – удивился Андрей. Он повернулся на другой бок и снова уснул.
Утром розыскника разбудил юнга. Постучав в дверь, вошёл, неся в одной руке миску с едой, в другой – кувшинчик с пивом.
– Кушать, сударь!
Андрей с удовольствием поел горячей гречневой каши с мясом и запил её довольно недурным пивом. Поездка начинала ему определённо нравиться. Надо бы на море посмотреть. По морю Андрей ещё не плавал. На Ладожском озере, по Неве плавал на лодках. А на большом судне и в море – впервые.
Он поднялся на верхнюю палубу. В лицо ударил свежий ветер. Пахло водорослями, лицо обдавало мельчайшими брызгами морской воды. Одна капелька упала прямо на губы. Андрей слизнул. Солёная!
Судно шло под всеми парусами. На обеих мачтах паруса были надуты, флаг и вымпел развивались на корме. По реям бегали матросы. Андрей удивился, что все они были в белых робах и босиком. Команды отдавал боцман – при помощи дудки, которая висела на цепочке у него на шее. Далеко слева в дымке виднелся неясный берег.
– Лифляндией любуетесь, сударь? – спросил проходящий мимо мужчина, как потом оказалось – старший помощник капитана.
– А что, этот берег – Лифляндия?
– Да, конечно, мы на траверзе Виндавы. Жаль только далеко, ничего не видно. А берега там красивые. Дышите морским воздухом, пока море спокойно – это полезно. А то вечером шторм будет, на палубе уже так не постоите.
– Откуда вы знаете? – удивился Андрей.
– Вон там, справа на горизонте, тучки видите?
Андрей всмотрелся.
– Вижу, – слукавил он, чтобы не обидеть бывалого моряка.
– Это шторм к нам идёт. Молите бога, чтобы он не сильным оказался.
Вокруг расстилалось море, светило солнце, и, с точки зрения Андрея, ничего не предвещало бури. Дул ровный, устойчивый ветер, по поверхности морской пробегали небольшие волны. «Стращает, наверное, меня мореман», – решил Андрей.
В обед розыскника накормили супчиком, пшённой кашей с куриными потрошками и дали красного вина. Не ресторация, конечно, но довольно вкусно и сытно. К разносолам да изысканной еде Андрей не привык – он из семьи небогатой, не на что было разносолами баловаться.
После обеда от нечего делать он прилёг в каюте да и уснул.
Проснулся от сильной качки. Корабль переваливался с боку на бок, нырял носом в волны. Деревянные части судна скрипели и трещали, вселяя нешуточный страх – не развалится ли посудина под ударами стихии?
Андрей вышел было на палубу, но сразу же понял, что сделал это зря. Ветер был сильный, валил с ног, и он инстинктивно схватился за скользкую мачту. Волны перехлёстывали судно, заливая палубу водой. Андрей тут же промок и спустился в каюту. Висящий в коридоре масляный светильник, прикрытый слюдой, раскачивался во все стороны, бросая на стены тусклые, колеблющиеся пятна света.
Двери в каюту Андрей не закрывал. Случись беда – быстрее удастся выскочить на палубу.
Его начало мутить.
Наверху – на палубе – раздалась едва различимая в рёве ветра и грохоте волн трель боцманской дудки, а затем крики:
– Человек за бортом! – Какому-то бедняге не повезло. Шансов спасти несчастного – в кромешной темноте и бушующем море – практически не было.
Корабль продолжал скрипеть, раскачиваться, но держался.
Промучившись часа два-три, Андрей забылся тяжёлым сном.
Разбудил его топот ног по палубе. Он продрал глаза. Из крохотного оконца сочился слабый свет – вставало солнце. Корабль едва заметно покачивался на пологой волне.
Розыскник выбрался из каюты на палубу.
Оснастка корабля представляла жалкое зрелище – ванты, леера и прочие верёвки и канаты были порваны. Хорошо, капитан распорядился вовремя убрать и зарифить паруса, иначе совсем беда: судно могло опрокинуться. Теперь матросы меняли такелаж.
Андрей подошёл к корме, где рядом с рулевым стоял капитан.
– Доброе утро, сударь. Прошу прощения, дальнейшее плавание слегка задержится – уж больно много забот шторм доставил. Завтрак тоже будет позднее. А теперь извините – дела.
Капитан легко сбежал с кормовой надстройки и отправился на нос корабля.
Андрей осмотрелся. Вокруг – только водная гладь, свинцового цвета вода с бегущими волнами, и никаких признаков суши. Ему стало неуютно. Случись: корабль не выдержал бы бури – в какую сторону плыть? Или держаться за обломки и ждать помощи? Так и судов проходящих не видно.
Розыскник прохаживался по палубе, стараясь не мешать матросам.
Где-то через час на горизонте, с юга, показался корабль. Он шёл под всеми парусами и часа через три подошёл совсем близко. Паруса на нём спустили.
– Это «фредде-когг», – сказал подошедший шкипер, – корабль охраны побережья, можно сказать, морская полиция.
«Ничего себе живут иностранцы. Мы в России до такого не додумались ещё», – подумал Андрей.
С «фредде-когга» прокричали в рупор:
– Эй, вы в порядке? Помощь нужна?
– Нет, спасибо, справимся сами! – прокричал в ответ капитан.
– Желаем счастливо добраться до порта!
«Фредде-когг» поднял паруса и отправился дальше.
– Смотри-ка, по-русски говорят, – удивился Андрей.
– Да в Любеке почти все по-русски говорят – сколько уж лет, а то и веков там торгуем. Мы к ним ходим, они к нам. Да и не только мы. В порт зайдём, сами увидите: голландцы, англичане, шведы – кого только нет, все флаги. И языки многие портовый люд знает.
М-да. А Андрей с трудом мог изъясняться на немецком – даже не на немецком, а на смеси немецкого и голландского. Отец ещё в детстве его учил языкам, да Андрей тогда относился к учению легкомысленно. Отец в своё время бывал за границей, в странах Балтии, где языки и освоил. Сейчас Андрей сильно сожалел о своём неприлежании.
– А послушай-ка, любезный, какие деньги в ходу в Любеке?
– Любые берут – что наши рубли, что гульдены, что кроны. Берут по курсу – его каждый лавочник или хозяин постоялого двора знает. А хоть и не деньгами – златом-серебром плати, хоть теми же перстнями или цепочкой шейной – всё едино в оплату возьмут.
– Спасибо.
Ответ капитана успокоил Андрея. Ведь чем ближе корабль подходил к порту, тем больше нарастала тревога у Андрея: как расплачиваться, как общаться?
Андрей и не предполагал, что всё решится проще, чем он думал.
Потрёпанное штормом судно наконец подремонтировали. Кое-где ещё свисали концы оборванных снастей, но уже можно было двигаться.
Матросы распустили паруса, и судно устремилось на юг, откуда пришёл «фредде-когг». «Жаль, много времени на ремонт потеряли», – переживал Андрей. Ведь корабль, на котором сбежала с неведомым Петькой купеческая дочь, имел двое суток форы. Небось уже давно в Любеке стоит, разгрузился. «А если он дальше, в другой порт пойдёт?» – вдруг встревожился Андрей. Ему стало не по себе. У беглецов сто дорог-путей, поди отыщи их в чужой стране.
Вечером следующего дня корабль вошёл в гавань Любека. У причала стояли многие десятки кораблей. Судно причалило к стенке, матросы скинули на берег швартовы, сбросили сходни.
Буквально через несколько минут на судно с причала поднялись два человека в чёрной форменной одежде. Один оказался мытарем и сразу полез осматривать трюмы. А второй – служащим порта.
