Ирена Асе - Шпионские игры царя Бориса
— Ты правильно сделал, что съездил в Псков, богатство наше русской торговлей прирастает…
Наутро Генрих Флягель узнал — его ждут в магистрате. И только придя в Ратушу, понял, что попал на допрос…
Говорить о диктатуре вполне правомерно. Дело в том, что к моменту беспорядков рижане не выбирали магистрат уже лет триста. Его состав формировался так: освобождалась вакансия — ратманы сами кооптировали в свой состав нового члена магистрата. Причем пожизненно. В значительной мере из-за этого горожане и стали делиться на патрициев и простых бюргеров. — Прим. авторов.
Глава 16. Ошибка несостоявшегося короля
Нелегкой выдалась зима для принца Густава. Новости приходили одна печальнее другой. Шведам был не нужен ни русский союзник, ни сам принц. Шведский флот успешно высадил десант у Нарвы и горожане тут же открыли ворота скандинавскому отряду пехоты. А вскоре около тысячи всадников с разрешения русского царя проскакали по Ижорской земле от Финляндии до Эстляндии и укрепили гарнизон города. Мало того, пользуясь тем, что польский великий гетман коронный Ян Замойский увел армию в Молдавию, шведский регент Карл лично возглавил наступление своей армии на польскую Лифляндию. Карл действовал открыто, а царь Борис — тайно. В январе в Москву прибыл член Таллиннского магистрата Херт Фризе. И опять-таки с принцем Густавом свидеться не пожелал, а передал дьяку посольского приказа Василию Щелкалову грамоту о том, что Таллинн готов перейти под власть царя, если государь всея Руси возьмет таллиннцев от шведов и от поляков в защищенье.
Василий Щелкалов грамоту прочел и проворчал по-русски:
— А как Таллинн взять в защищенье, если между Москвой и Таллинном Нарва, а в Нарве войско дюка Карла?
Следующим в Москву прибыл старый знакомый принца — Арманд Скров. Он, в отличие от таллиннского посланца, о принце Густаве не забыл, зашел в гости. Попал как раз на масленицу. Катарина, которая уже училась праздновать русские праздники, щедро угощала его блинами с икрой, медом, вареньем, сметаной.
Черная икра Скрову понравилась. А пришедший вместе с ним дьяк Щелкалов сердито думал про себя: «Эх, эта данцигская горожанка не сообразила угостить нарвского палатника хотя бы бараниной. Холопка, она и есть холопка!
Вслух же сказал:
— У нас икру едят зимой возчики. В это время года день короток и они экономят время, чтобы как можно больше проехать до темноты. Дело в том, что еда получается сытная и недорогая, а съесть ее можно быстро, не тратя времени на приготовление обеда. Вот и съедают с караваем хлеба. Потом зачерпнут снега, утолят жажду — и в путь. Еда возчиков!
«Какая бестактность! — подумал про себя принц. — Чем Щелкалову так не угодила моя супруга?»
Принц не знал, что дьяк гневается оттого, что связанные с судьбой принца Густава тайны большой политики царь обсуждал с Афанасием Власьевым, а не с ним.
Арманд Скров неожиданно засмеялся, а потом добавил:
— Я помню. Еда возчиков! Ее Высочество Катарина была самым очаровательным возчиком в мире!
Щелкалов ничего не понял, а Катарина улыбнулась — комплимент пришелся ей по душе.
— И еда замечательная, — Скров придвинул поближе к себе деревянную миску с черной икрой. — Надеюсь, что Нарва присоединится к России, и наши возчики тоже станут есть эту икру.
— Я слышала, — добавила Катарина, — что царь предложил помощь шведам в войне против Польши в обмен на Нарву.
— Увы, — ответил за Скрова дьяк Щелкалов. — Еще осенью в Стокгольм было послано московское посольство. В отличие от вашего посланца, — безжалостно сказал он принцу Густаву, — посланцев царя Бориса беспрепятственно пропустили через шведский город Выборг и морем переправили в шведскую столицу. Послы предложили шведам военный союз за то, чтобы Нарва была передана Московскому государству. В ответ шведы заявили: «Пусть московиты сначала подтвердят условия давнего мира, по которому подданные царя не имели права плавать в Балтийском море». То есть, Нарву получите, но торговать с Европой напрямую не будете. И мало того. Герцог Карл потребовал за Нарву огромную сумму денег. К тому же царь обязан был немедленно напасть на Польшу со всем войском, а обещание отдать Нарву Карл давал лишь устно. Разве можно было согласиться на такое?!
В уроженке Данцига проснулся польский патриотизм. Катарина заявила:
— Ничего, польские гусары разобьют армию Карла, и тогда он готов будет отдать Москве хоть Таллинн, лишь бы спасти свою шкуру.
Василий Щелкалов посмотрел на холопку другими глазами. «А она, бесспорно, умна, надо бы держаться с ней повежливее».
«Глупышка моя чудесная, — вздохнул про себя принц Густав, — ты что не понимаешь, что такой вариант окончательно поставит крест на наших чаяниях?! Да, в этом случае Карл отдаст Нарву русским. Но не мне. И зачем им я, если нарвские бюргеры согласны перейти под власть Москвы, шведы не возражают, а поляков не станут спрашивать. Я стану вовсе не нужен. Не пора ли мне приступать к реализации собственного плана?»
Лишь Арманд Скров был в тот момент спокоен. Доедая икру, член магистрата Нарвы сказал банальную вещь:
— Будем надеяться на лучшее.
Вскоре дьяк и ратман откланялись…
День шел за днем. Однажды утром Катарина увидела, что ее любимый сильно нервничает, ходит, словно сам не свой. Принц отказался от завтрака, сказав, что нет аппетита. Ходил по комнате и вздыхал, на некоторое время уединился в своем химическом кабинете, после чего вернулся в комнату и неожиданно попросил у Катарины иголку. Его возлюбленная собралась кликнуть холопку, пусть зашивает то, что принцу необходимо зашить. Но принц повторил: «Иголку с ниткой мне!» Катарина с удивлением подумала: «Что у него за алхимический опыт такой, при котором нужно что-то зашивать?». Но уроженка Данцига хорошо разбиралась в приготовлении супов, а не химических ингредиентов, и решила не задумываться о непонятном.
Через некоторое время принц велел седлать коня:
— Хочу съездить в Немецкую слободу, посетить доктора Хильшениуса и рассказать ему о результатах своих исследований.
В руках принц почему-то держал меховую шапку.
Катарина не обратила на шапку никакого внимания. А зря!
Принц не взял с собой охраны, а когда ехал на гнедом жеребце по московским улицам, то несколько раз оборачивался, не едет ли кто за ним.
Он в самом деле прибыл в Немецкую слободу, но не к дому, где проживал доктор Хильшениус. А к дому купца Меллера. Торговец первым делом почтительно поинтересовался:
— Не желаете ли отобедать, Ваше Высочество?
