Ганс Бауман - Я шел с Ганнибалом. Историко-приключенческая повесть
Потом Морик спросил:
— Как твое имя? Мы так много знаем о тебе, но не знаем, как тебя зовут.
— Можете спокойно называть меня Суром, — сказал старик с многозначительной улыбкой.
Он сощурился. И тогда они заметили, что встало солнце. Стена за спиной старика осветилась.
— Теперь достаточно света! — закричал он. — Теперь там внизу все засверкает!
Морик и Тана помогли старику подняться. Он отказался от их помощи и оперся о стену, сложенную им самим.
— Кто-то идет, — сказал он, глядя поверх стены.
— Это отец, — сказала Тана.
— Почему он идет сюда? — пробормотал встревоженный Морик.
Они смотрели, не шевелясь, как отец идет к ним. Когда он подошел, его встретило напряженное молчание.
— Вы не копаете, — сказал он с упреком.
— Мы кончили, — дружелюбно ответил старик.
— И не позвали меня? — отец с подозрением посмотрел на Тану и Морика.
— Вчера мы докопали вот до этого места, — признался Морик, — вскоре после того, как стемнело.
— А что вы делали всю ночь?
— Сур рассказывал нам свою историю.
— Как? — возмущенно спросил отец. — Если внизу что-то есть, зачем ждать и рассказывать истории?!
— Сур хочет, чтобы все сверкало, когда мы откроем, — объяснила Тана.
Отец быстро подошел вплотную к старику.
— Старик, — сказал он, — не думай, что все там, внизу, принадлежит тебе.
— Я и не хочу этого только для себя, — успокоил его старик. — Ты возьмешь свою долю.
— Сколько? — спросил отец грозно.
— Сколько хочешь.
Но отец настаивал на том, что они должны заранее решить, сколько возьмет каждый.
— Нас четверо, — сказал он. — А ты один. Но двое детей равны одному взрослому, значит, нас будет трое, а ты один. Четверть тебе, три четверти нам — согласен?
— Ты очень расчетлив, — насмешливо произнес старик.
— Жить тебе осталось немного, подумай об этом! — повысил голос отец.
— Правильно! — ответил старик. — Но тогда помоги мне, по крайней мере, построить дом!
— Это мы сделаем, — пообещал отец, а глаза его радостно сверкнули при мысли, что у него будет три четверти. — Давайте открывать, — потребовал он и начал спускаться по ступенькам.
— Колодец глубокий, — предупредил его старик. Отец одумался.
— Нам нужна веревка. Ступай принеси, — сказал он Морику.
— Подождите, пока я вернусь, — крикнул Морик, убегая.
Он вернулся с длинной веревкой. Веревка нужна была для того, чтобы поднять крышку люка. На крышке было тяжелое ржавое кольцо. Морик продел веревку сквозь кольцо. Потом он, Тана и отец потянули за нее. Петли крышки заскрипели. Крышку было трудно поднять, но наконец ее оттянули так, чтобы она не падала назад. Все перегнулись через край колодца и посмотрели вниз. Они увидели в глубине слабое мерцание. Отец был так взволнован, что не мог говорить.
Потом старик взял веревку и кувшин и крепко обвязал кувшин веревкой. Он опуетил кувшин вниз. Они слушали, затаив дыхание. Раздался всплеск, отец вскочил.
— Вода! — закричал он на старика. — Если там глубоко, как мы доберемся до сокровища?
— Колодец очень глубок, — повторил старик, поднимая кувшин.
— Откуда ты знаешь? — возбужденно спросил отец. Старик вытянул полный кувшин воды и отпил глоток.
Лицо его выразило волнение.
— Пейте, — сказал он, — нигде в мире нет лучшей воды.
Отец первым понял, что происходит.
— Ты хочешь сказать, что это обыкновенный колодец? Старик посмотрел на него.
— Разве этого мало? — спросил он.
— Да, конечно, колодец очень нужен. — Отцу было трудно сдерживаться. — А где же колодец, куда они сложили сокровища? Если ты знаешь, где здесь колодцы с водой, то ты должен знать и место, где находятся сокровища.
— Я совершенно точно знаю это место, — сказал старик.
— Пойдем туда, — потребовал отец. Старик посмотрел на него с жалостью.
— Там уже побывал до нас Ганнибал! Он ограбил Сагунт. И все, что было в колодце, он забрал себе — для войны. На эти сокровища он нанял себе наемников.
— Гром его разрази! — начал ругаться отец.
— Будь уверен, в колодце не осталось ни одной монеты, — сказал старик. Потом он вдруг снял с шеи маленький кожаный мешочек и вытащил оттуда монету; он протянул ее Тане и Морику: — Вот — я спрятал ее от Ганнибала и от римлян…
Тана и Морик стали рассматривать странную монету и увидели изображенное на ней пальмовое дерево.
— Для них она ничего бы не стоила. Но для меня она очень дорога. Я не хочу ничего другого. Я не хочу даже полировать ее, а думаю сохранить ее такой, какой он дал ее мне.
— О чем вы там говорите, все трое? — спросил их отец.
— Мы говорим о Суре, — ответил Морик.
— У тебя такое странное имя… я никогда раньше не слыхал, — недружелюбно сказал отец.
— Но ты все-таки поможешь мне построить дом? — спросил старик.
Отец злобно взглянул на него:
— Так, значит, тебе нужен еще и дом? Ты стар, как… — он силился найти нужное слово, — как слон!
Старик засмеялся и наклонил голову.
— Я похож? — воскликнул он радостно. — Очень хорошо, называй меня слоном! Может, я и проживу столько же, сколько живет слон. А знаете, ведь слоны — копатели колодцев; они хорошо знают, где под землей можно найти воду. Сур бы тоже знал, что здесь есть вода, — сказал старик, став серьезным. — Здесь вода лучше, чем у крепости. Попробуй! — обратился он к отцу.
Отец взял кувшин и отпил воды.
— Ты прав, — согласился он. — Она лучше, чем у крепости. И не так далеко.
— И ее здесь очень много, — сказал старик радостно. — Половина Сагунта брала здесь воду. Это что-нибудь да значит.
— Мы построим наш дом здесь, — подумав, произнес отец.
— А мой дом? — спросил старик.
— И у тебя будет дом, старый слон! — Отец оперся о крышку люка, заглянул в глубину колодца и далеко внизу он увидел, как сверкает вода.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
…Вы перевернули последнюю страницу книги Г. Баумана «Я шел с Ганнибалом». Позади остался тяжкий путь Сура — сначала мальчишки, погребенного под развалинами разрушенного карфагенянами Сагунта, потом погонщика слона в армии Ганнибала, по прихоти судьбы оказавшегося рядом с этим полководцем. Став глубоким стариком, он ищет для людей, поселившихся на развалинах его родного города, живительную воду и рассказывает детям повесть о своей полной приключениями жизни. Не только битвы и труднейший переход через Альпы занимает наше внимание. Мы видим, как Сур полюбил слона и тяжко переживал его гибель. Мы наблюдаем, как изменяется он сам: его пытаются превратить в карфагенянина, привить бешеную ненависть к Риму. Поначалу Ганнибал и Карталон, по доброму отнесшиеся к мальчику, вызывают у Сура чувство восхищения и глубокую привязанность. Но затем Сур разочаровывается в своем кумире — Ганнибале, постигнув антигуманную, враждебную людям природу этого человека, увидев ту страшную пропасть, в которую завлекает человека (да и целые народы!) слепая проповедь ненависти и злобы к другим людям.