Виктор Поротников - Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы
– Олег Иванович – смелый муж! – восхитилась Альдона. Целуя Владимира в щеку, она добавила: – Ты правильно сделал, милый, замолвив слово за рязанского князя перед Дмитрием.
– Что толку из этого? – проворчал Владимир. – Теперь озлобленный Олег выждет момент и ударит в спину Дмитрию, когда у того начнется война с Тверью или с Литвой.
– Чем же мой отец Дмитрию насолил? – спросила Альдона.
– Твой отец поддерживает тверского князя, поэтому Дмитрий считает его своим недругом, – сказал Владимир, заглянув в глаза Альдоны. – Между прочим, Дмитрий и тебе не доверяет, горлица моя. Он полагает, что ты отравишь меня, едва у Москвы вспыхнет распря с Ольгердом.
Синие очи Альдоны изумленно расширились, на ее румяном лице появилось выражение сердитого недоумения.
– Какой чушью забита голова князя Дмитрия! – возмутилась Альдона. – Как он может думать такое обо мне?! Милый, я родила тебе сына, теперь вот вновь забеременела от тебя… Ты же знаешь, как я люблю тебя, сокол мой! – Альдона схватила руку Владимира и прижала к своей груди. – Верь мне, милый! И не слушай бредни князя Дмитрия!..
Альдона также призналась Владимиру, мол, ей горестно сознавать, что вражда разделяет ее отца и московского князя. И коль такое все же случилось, Альдона не может желать поражения Москве, ведь тогда пострадает и Серпухов.
Владимир поцеловал Альдону и крепко прижал ее к себе, переполненный чувством благодарности к ней за откровенные слова.
* * *Осенней порой, когда пожелтела на деревьях листва, в Серпухов пришло известие о смерти тысяцкого Василия Вельяминова. Весть эту доставил Владимиру боярин Федор Свибл, его давний приятель еще с детских лет. Федору было поручено Дмитрием осмотреть укрепления приокских пограничных городков на случай вторжения рязанцев. В Москве стало известно от проезжих торговцев, что рязанцы укрепляют городок Колтеск, расположенный недалеко от Лопасни. Вот Дмитрий и подумал, не собирается ли Олег осуществить вторжение на московские земли, когда Ока покроется льдом.
Проехав по окскому порубежью от Коломны до устья реки Нары, Федор Свибл заглянул и в гости к Владимиру.
– Последнее время Василий Вельяминов сильно налегал на хмельное питье, это и свело его в могилу, – делился Федор с Владимиром московскими новостями. – Надо признать, в последние два-три года отношения между Дмитрием и тысяцким были весьма натянутые. У Василия Вельяминова и так-то характер был крутоватый, а когда он нахлебается вина иль медовухи, тогда ему и вовсе палец в рот не клади! Своевольничал Василий Вельяминов частенько, позволял себе запреты княжеские нарушать, в казну руку запускал, бояр и купцов недовольных князем вокруг себя собирал. Мутил воду, одним словом!
Внимая гостю, Владимир едва заметно кивал головой. О властолюбии и гордыне Василия Вельяминова он знал не понаслышке. Еще будучи мальчишкой, Владимир уже тогда предчувствовал, что как только повзрослеет Дмитрий, то опека его дяди-тысяцкого будет ему в тягость. Так оно и случилось.
– Теперь Иван, старший из сыновей Василия Вельяминова, метит в московские тысяцкие, – продолжил Федор Свибл и тут же злорадно усмехнулся: – Токмо зря Ванька-опентюх облизывается на сие высокое место. Дмитрий надумал упразднить в Москве саму должность тысяцкого. Отныне вся власть в столице будет в руках у Дмитрия.
– Это наверняка возмутит всю семью Вельяминовых, а также ближних к ним бояр, – заметил Владимир. – Дмитрию надо быть начеку, ведь сыновья покойного Василия Вельяминова тоже честолюбцы, каких поискать. Ради власти они готовы попрать любой обычай, могут и через кровь переступить!
Наступила зима. Московский князь, ожидавший вторжения на свои земли внешних врагов, вдруг оказался под ударом недругов внутренних – бояр из своего окружения. Иван Вельяминов, оскорбившись, что ему не позволили стать тысяцким, составил заговор против Дмитрия. В число заговорщиков вошли не только московские бояре, близкие к семье Вельяминовых, но и некоторые чужеземные купцы, обласканные в свое время покойным Василием Вельяминовым. Поскольку заговорщиков было довольно много и среди них хватало случайных людей, все эти тайные приготовления к захвату власти стали известны князю Дмитрию. Действуя стремительно и безжалостно, Дмитрий и преданные ему воеводы подавили опасный заговор за один день. Кто-то из заговорщиков лишился головы, кто-то угодил в темницу, а кое-кому удалось бежать из Москвы.
Иван Вельяминов сумел ускользнуть в Тверь, куда загодя перебрались его жена и дети.
Средний из братьев Ивана Вельяминова, Полиевкт, подался в Рязань. Олег Иванович встретил Полиевкта с распростертыми объятиями, ему любые склоки в среде московской знати были в радость. Той же зимой рязанский князь отправил Полиевкта Вельяминова в Серпухов, поручив ему прощупать настроение Владимира Андреевича. Олег Иванович и не скрывал того, что желает столкнуть лбами московского князя и его двоюродного брата.
Глава четвертая. Поход на Тверь
Полиевкт Вельяминов был хорошо знаком Владимиру. Живя в Москве в отроческие годы, Владимир частенько встречался с ним там, как и с двумя его братьями, Иваном и Микулой. Полиевкт всегда вызывал у Владимира стойкую неприязнь. Характер у Полиевкта был взбалмошный и нервный; он был слезлив, как капризная девица, очень алчен и завистлив. Ни для торгового дела, ни для ратного Полиевкт совершенно не годился, поскольку он был крайне ленив, непрактичен и труслив. Рано женившись, Полиевкт часто избивал жену. Однажды он, разъярившись из-за какого-то пустяка, ударил супругу ножом и убил ее на месте. Скандал удалось замять благодаря вмешательству тысяцкого Василия Вельяминова. После того случая к Полиевкту прилепилось клеймо женоненавистника, все московские невесты и их родственники обходили его за версту. Ныне Полиевкту исполнилось уже тридцать лет, но жены у него так и не было.
Полиевкт прибыл в Серпухов, чванясь перед Владимиром дорогой собольей шубой и куньей шапкой. Он называл себя послом великого рязанского князя, набивая себе цену в глазах Владимира.
Встречая Полиевкта, Владимир сохранял вид человека, которому заранее известно все, что намерен предложить ему «рязанский посол», а также исход этих переговоров.
Скинув с себя шубу и развалясь в кресле с подлокотниками из моржовой кости, Полиевкт завел речь издалека, поглядывая на холодно-невозмутимого Владимира своими выпуклыми маслянистыми глазами.
Иван Калита оставил по себе благодарную память в московском боярстве, молвил Полиевкт, ибо он сплотил бояр вокруг себя, наделив землей и службой каждого. Иван Калита завещал потомкам своим беречь и возвышать боярских сыновей, ведь на боярах держится власть великого князя. Дед покойного Василия Вельяминова служил прадеду Дмитрия и его деду, сам Василий Вельяминов служил отцу Дмитрия и ему самому. И вот случилось неслыханное: Дмитрий не только не сделал тысяцким Ивана Вельяминова, нарушив родовую преемственность, но и вовсе упразднил эту должность в Москве!
