Наталья Павлищева - Ледовое побоище
Договорить не удалось, поймав недобрый взгляд какого-то рослого татарина, сопровождавшего тело отца, Александр сделал знак Зосиме, что после поговорит. Но и после тоже не удалось, исчез Зосима, словно и не было его. Сколько ни дознавались, ничего не вызнали. Князю стало не по себе.
Он сидел в отцовских покоях в темноте, чтобы никому не были видны злые мужские слезы. Отец погиб, вокруг темно, откуда и от кого ждать следующего удара – неясно. Но что-то подсказывало Александру, что не от Батыя исходит опасность. Тогда откуда, из Каракорума или… Он вспомнил слова Зосимы о монахе. Какое отношение имел монах к отцу?
Из Сарая пришел очередной вызов от Батыя, кажется, хан начал терять терпение. Андрей объявил, что если брат не может, то поедет он!
– Отцовской судьбы боишься? Я поеду!
Сначала Александр согласился, но когда Андрей уже отправился к Батыю в Сарай, вдруг тоже засобирался. Епископ Спиридон принялся отговаривать:
– Достаточно, князь, и одного твоего брата, к чему обоим рисковать?
– Негоже получается! Словно я за его спиной прячусь. Если с меня спрос, то и отвечать мне. – Александр вздохнул. – А к Батыю все одно ехать придется… Лучше уж сейчас, пока не обозлился окончательно.
Князя снова не было в Новгороде, но теперь по очень печальному поводу – из Каракорума привезли тело отравленного там Ярослава Всеволодовича! Произошло то, что должно произойти, гонец не успел предупредить…
Да… Туракина оказалась именно такой, какой мы ее считали. Вятич был со мной не согласен: и без ханши хватало кому отравить. Князь Ярослав в Каракоруме вовсе не величина, чтобы его вот так тайно… так поступали с родственниками, с теми, кого побоялись бы открыто уничтожить. Искать отравителей надо вокруг Туракины, это не она…
Сказав такое, Вятич явно испугался, потому что я могла запросто отправиться в Каракорум делать именно это – искать виновных в гибели отца князя Александра.
– Настя, это означает только то, что в Каракоруме нужно быть предельно осторожным, это надо внушить Невскому, ему же предстоит туда ехать. Хорошо хоть не скоро.
– А если сделать, чтобы вообще не ездил?
– Дай-то бог…
– Но ведь Невского не отравили?
– Нет.
– А пытались?
– Ну, откуда же я знаю? Его уже вызывали в Каракорум, рискованно тянуть дальше, а что делать, даже не знаю. Одно хорошо – Невский пока не «засветился» рядом с Батыем, потому что князя Ярослава убрали наверняка именно из‑за такой дружбы.
Мне было плевать, по каким соображениям отравили Ярослава Всеволодовича, главное, что убили, мерзко, подло… А теперь требуют туда же Александра.
– А почему его, ведь, насколько я помню, наследовать Великое княжение должен не Невский?
– О… мы стали разбираться в лествичном праве?
– В чем?
– Право на Руси такое – лествичное. Я тебе когда-то рассказывал. Власть наследует старший в роду. А старший сейчас не Александр, а его дядя Святослав Всеволодович. Он стар и слаб, в Сарае и в Каракоруме прекрасно понимают, что самый сильный из князей – Александр, потому и делают ставку на него. А теперь попробуй угадать с трех раз, что будет, если князь примет чью-либо сторону.
– То есть если Невский договорится с Батыем, то его в Каракоруме укокошат, как отца?
– Ну, может, и не так, но опасность есть…
– А если встанет на сторону Гуюка, то Батыевы тумены будут под Новгородом раньше, чем он вернется из Каракорума?
– Ну вот, ты стала неплохо разбираться в реалиях тринадцатого века.
– Вятич, но это же куда ни кинь – всюду клин! Вот блин!
Я даже не заметила получившейся рифмы, не до нее.
– И что делать?
– Пока князь ведет себя идеально, он умудряется находиться посередине, только надолго ли хватит Батыева терпения?
Снова этот проклятый Батый! А Вятич его еще и защищает.
– Значит, надо убить Батыя поскорее.
Слова Вятича, что вместо Батыя будет другой и расклад сил не изменится, я просто пропускала мимо ушей.
Убить, убить, убить! Ни о чем другом больше слышать не желала и думать не могла. Вятич просто боится за меня лично, а потому не желает этого организовывать. Хорошо, я не пойду на проклятущего Батыя войной, не стану вызывать его на бой, не стану разорять его ставку, надо просто придумать, как убить хана тем же ядом. Если можно отравить князя Ярослава, почему нельзя Батыя?
К тому же старик сказал, что мне пора действовать.
Я бушевала:
– Князь Александр решил ехать к этому узкоглазому уроду! Шведов не испугался, рыцарей не испугался, а перед Батыем поджилки затряслись?!
– Настя, угомонись.
В отличие от Анеи Лушка меня поддержала:
– Неужели и правда поедет?! После того как они князя Ярослава убили?
Я не понимала Невского, как через много лет его не понимали потомки. Ну как же можно договариваться с тем, кто превратил в развалины столько городов, кто привел на Русь убийц, на чьей совести столько человеческих жизней?! Неужели князь Александр действительно испугался? Он, не боявшийся ничего ни на Неве, ни на Чудском озере, испугался яда? Будет кланяться проклятому Батыю?
Мое возмущение было тем нелепей, что я прекрасно помнила, что поедет и будет. Конечно, не ползать на коленях или кланяться, но договариваться, это точно. И договорится, даже побратается с сыном Батыя Сартаком. А потом будет Неврюева рать, когда на Русь снова пойдут тумены Батыя наказывать князя Андрея за противостояние с Александром. Знала, что так должно быть, но в глубине души верила, что это ошибка летописцев.
И вдруг оказалось, что нет, князь решил внять требованиям хана и ехать в Сарай.
Я чувствовала себя оскорбленной в лучших чувствах, значит, и Невский боится, значит, он такой же, как все? Нет, я помнила князя и по событиям в Новгороде, и по Неве, и по Чудскому озеру. Он не такой, он не боится.
Мгновенно созрело решение: я должна убить Батыя раньше, чем князю Александру придется преклонить перед этим гадом голову! Правильно, для того меня и оставили в живых на льду Узмени, чтобы я отправила на тот свет это отродье.
Лушка не очень поняла смены моего настроения, я вцепилась в нее, блестя глазами:
– Луша, я убью Батыя, чтобы Невскому не пришлось перед ним унижаться!
– А я?
Я не раздумывала ни мгновения:
– Ты тоже убьешь.
– Мы убьем его дважды?
– Для него и сотни раз мало!
– Согласна.
Я помчалась к Вятичу, сообщать о нашем с сестрицей решении избавить землю-матушку от ползучего гада по имени Батый целых два раза, причем буквально завтра, чтобы Невскому не к кому было ехать. Как мы это будем делать, не думалось. Из нас с сестрицей полез козельский кураж, который ни к чему хорошему привести не мог. Но мы закусили удила.
