Двойник с того света - Иван Иванович Любенко
– Поверьте, я тут ни при чём! – дрожа от страха, тараторил мастер. – Вы даже представить себе не можете тот кошмар, который я испытал, глядя в объектив.
– Кто ещё был в ателье?
– Кроме меня, никого. Господин Александров – человек очень влиятельный и занятой. Ему было удобно фотографироваться именно в одиннадцать. Он протелефонировал ещё в девять тридцать утра и назначил время. Для меня большая честь видеть у себя такого посетителя. Я намеревался просить его оставить запись в книге почётных гостей и потому за полчаса до его прихода вывесил табличку «Закрыто». Встретив его у входа, я провёл клиента в залу. А дальше я уже вам всё рассказал. А вы, простите, кто?
– Прохожий, студент. Но раз вы уже пришли в себя и моя помощь вам не нужна – ждите полицию. Честь имею.
В коридоре Ардашев увидел ещё одну дверь и толкнул её, она со скрипом отворилась. У окна на деревянной треноге высился мольберт, на подоконнике – коробка с акварельными красками. Тут же стоял табурет, и на нём лежали какие-то мелкие предметы: скальпель, кривой нож, цанговый карандаш, кунья кисточка, скребок, игла, кусок пемзы, лупа… Тут же на полочке выстроились в ряд склянки с наклеенными на них ярлыками: «Скипидар», «Касторка», «Туш», «Соляная кислота»…
– Хозяин, что у вас стряслось? – В коридоре раздался официально-начальственный бас городового.
– Пройдите, пожалуйста, сюда, – боязливо пролепетал фотограф. – Труп здесь, в павильоне.
– Труп? Какой ещё труп?
– А вот…
«Надо поскорее уходить, – подумал Ардашев. – Сейчас главное – спасти вдову, а уж потом поймать Волкова».
Студент тихо покинул ателье, хотя колокольчик предательски звякнул. Через минуту из нотариальной конторы вышла Елена Константиновна. На её лице читалось разочарование.
– У вас всё хорошо? – осведомился Клим.
– Покойный муженёк сделал меня нищей. Все кожевенные заводы и суконные фабрики – Ксении. Дача в Ораниенбауме – тоже ей. А мне дом, где я сейчас живу и всего сто тысяч рублей. Остальные деньги на счетах, в том числе и заграничных, – доченьке. Теперь она завидная невеста и, кажется, влюблена в вас. Не упустите свой шанс, Клим Пантелеевич, – зло сощурив глаза, выговорила дама.
– Я подумаю над этим, – холодно ответил он. – Но сейчас я попрошу вас срочно поехать домой и никуда не выходить. Ваш кучер, как я понимаю, человек надёжный и довезёт вас без приключений. Заприте дверь и никого не впускайте. Я же должен найти преступника.
– А в чём, собственно, дело?
– Господин Александров не придёт навестить вас в восемь пополудни. Его только что застрелили в фотоателье. И я уверен, что это дело рук купца Волкова. Он и есть Двойник. Поэтому обсуждение моего возможного брака с Ксенией мы оставим на вечер. Вы не против? Позвольте я посажу вас в коляску и отправлю? Мне надобно спешить.
– Ах, господи-господи, страх-то какой! – закрыв ладонями лицо, заголосила Елена Константиновна. Вдруг она встрепенулась, открыла сумочку и протянула Климу крошечный пистолет. – Возьмите, это подарок мужа. Он заряжен. По приезде я решила носить его с собой, но сейчас он вам нужнее. И простите меня, Клим Пантелеевич, за дурацкие слова насчёт Ксении. Поверьте, я не хотела вас обидеть.
– У Ивана Христофоровича был отличный вкус. Он разбирался не только в красивых женщинах, но и в оружии, – усмехнулся студент. – «Ремингтон Дабл Дерринджер» – двуствольный карманный пистолет большого калибра. Легко прячется в муфте. Хоть имеет всего два патрона, но с близкого расстояния не оставляет жертве шансов на жизнь. Благодарю. Обязуюсь вернуть.
– Ничего-ничего, пользуйтесь. Скажите, а слова насчёт «красивых женщин» можно считать комплиментом в мой адрес? – кокетливо осведомилась вдова.
– Давайте обсудим это вечером, а сейчас я тороплюсь. Кучер стоит поодаль. Прошу в коляску.
Отправив вдову, Ардашев перешёл дорогу и направился в гостиницу «Европейская». Внутренний карман пиджака оттягивала тяжесть оружия. Портье, увидев вошедшего незнакомца, повёл бровями и спросил:
– Чем могу служить?
– Мне нужен господин Волков. В каком номере он проживает?
– К сожалению, сейчас его нет в отеле.
– Он съехал?
– Нет, они ушли по делам.
– А куда не сказал?
– Наши гости не обязаны уведомлять портье о своих планах, – пожав с усмешкой плечом, ответил тот.
– Но давно ли он убыл? – не терял надежду Клим.
– Сударь, мы не сообщаем посторонним господам сведения о проживающих.
Клим вышел на улицу. Швейцар стоял, как часовой на посту.
– Послушай, любезный. Купец Волков не знаешь куда уехал? – поинтересовался Клим.
– Я слыхал, как они с извозчиком договаривались.
Студент протянул двугривенный. Монета исчезла в кармане швейцара.
– На пристань, – поведал слуга.
– А оттуда куда?
– Тары-бары они вели с портье. Я случайно вроде бы разобрал…
Ардашев расстался с ещё одной монетой.
– В Верхний Услон господин Волков собирались. У портье выясняли, по каким часам на тот берег ходит земский перевоз.
– Спасибо, выручил, – кивнул студент и сунул швейцару гривенник.
– Ежели что, я вам ничего не говорил.
– Не беспокойся.
Ардашев махнул извозчику, стоявшему неподалёку.
Когда двуконная коляска подкатила, Клим велел:
– На пристань, к пароходу, что идёт в Верхний Услон.
– А который час?
Клим щёлкнул крышкой часов:
– Половина двенадцатого.
– Могём не успеть, тогда, барин, вам на берегу цельный час околачиваться придётся.
– А ты постарайся. Отблагодарю.
– Ну ежели по переулкам погнать, где фараонов нет?
– Давай-давай.
– Тогда лучшее держитесь.
Кучер свернул с главной улицы города и пустил экипаж рысью, удивляя прохожих.
Глава 20. Верхний Услон
Ардашев успел-таки сесть на пароходик, совершавший рейсы от разных берегов Волги каждые два часа (от казанской пристани земский перевоз ходил по чётным часам, а от Верхнего Услона в Казань – по нечётным). Сам путь занимал всего двадцать минут,
