Золотой лев - Уилбур Смит
- Возможно, мне это будет интересно, - сказала она аптекарю, понимая, что слишком большое проявление рвения может оказаться фатальным для ее шансов получить приличную цену. - И сколько же?’
Он тут же назвал возмутительно непомерную сумму, на что Юдифь ответила предложением жалких грошей. Они провели несколько приятных минут, торгуясь взад и вперед, а затем, удовлетворенные честью обеих сторон, договорились о сумме, которую оба с самого начала сочли бы разумной.
Хэл вернулся с парой матросов, несущих сундук, в котором лежало несколько предметов одежды, а также – поскольку он хорошо знал, что Занзибар – это место, где нельзя оставаться безоружным, - шлагу Нептуна и пару прекрасных пистолетов, которые когда-то принадлежали его отцу. Как только сундук был сдан на хранение и Юдифь начала распаковывать вещи, Хэл сначала оплатил счет за покупки Юдифь, а затем сел писать письмо консулу Грею, в котором он извинялся за любые недоразумения, которые могли возникнуть в связи с его действиями во время недавней, но теперь уже благополучно завершившейся войны в Эфиопии; он надеялся, что консул не испытал никаких неоправданных неудобств в результате этих недоразумений.; он попросил аудиенции у консула, объяснив, что путешествует вместе с мистером Уильямом Петтом из Ост-Индской компании, который будет очень благодарен консулу за помощь в поисках быстрого пути обратно в Англию; и наконец добавил, что у него есть различные предметы корреспонденции, которые также необходимо отправить обратно в их общую метрополию. - ‘Я уверен, что знание того, что мы едины как истинные англичане, верные своему королю и своей стране, перевесит любые мелкие разногласия, которые мы могли иметь в прошлом’ - заключил Хэл. Однако о Юдифи не было сказано ни слова. Занзибар был местом, где ничто не могло долго оставаться тайной. Не было никакого смысла делать что-либо, что могло бы указывать на присутствие здесь генерала Назета.
Хэл перечитал свое письмо и решил, что она прекрасно справится с этой задачей. Он послал одного из своих самых надежных людей, чтобы тот доставил послание лично. Затем он, Юдифь и Аболи вместе с двумя матросами, служившими охранниками, отправились осматривать город, шумные лавки и переполненные базары.
- Да благословит Вас Аллах! - щебетали мальчишки, пытаясь схватить Хэла или Юдифь, чтобы отвести их к семейным палаткам. Аболи пытался отпугнуть их рычанием и свирепым выражением лица, но безуспешно.
Они прошли мимо киосков, торгующих слоновой костью и гуммиарабиком - веществом, которое ценили за его сладость и клейкие свойства. Там стояли корзины, полные пряностей, и прилавки с мерцающими шелками и коврами из Муската, продавцы которых разворачивали их, показывая Юдифи, как только они проходили мимо, искусное мастерство плетения. Здесь были и рабы - мужчины, женщины, мальчики и девочки, закованные в жалкие цепи и охраняемые головорезами, размахивающими абордажными саблями или дубинками. Сами работорговцы или их квартирмейстеры чаще всего стояли там, расхваливая свой человеческий скот, указывая на сильные мужские руки и плечи, женские груди и умелые руки, а иногда даже на интимные места молодых девушек, что вызывало такое отвращение у Хэла и других, что они намеренно отводили глаза, чтобы не поощрять работорговцев.
Временами улицы становились настолько узкими, что поток людей по ним замедлялся, словно кровь сворачивалась в венах города, и здесь было прохладнее, потому что солнечный свет редко проникал внутрь. Жильцы верхних квартир могли почти дотянуться до домов напротив, а над головой шумно щебетали вороны и скворцы.
В одном из узких мест, где торговец жарил осьминогов, кальмаров и устриц - щедрость этого моря, сдобренная аппетитными специями, - слепой стоял на старом перевернутом ящике, осуждая беззаконие тех, кто повернулся спиной к Иисусу, чтобы последовать за ложным Богом и его пророком Мухаммедом.
‘Ты доживешь до конца своих дней! - крикнул мужчина, и его слепые глаза напомнили Хэлу белесые мясистые плоды личи, которые мальчик пытался продать ему раньше. - Ты будешь брошен в муения и вечную бездну, ибо ты предал того, кто сотворил нас по своему образу и подобию!’
Мимо проходило множество мусульман, но никто из них, казалось, не обращал на слепого никакого внимания, и он тоже не боялся за свою жизнь, несмотря на пренебрежение к вере тех, кто контролировал Занзибар.
‘Он похож на птицу хадеда, - сказал Аболи. - Он так много болтает, что они к нему привыкают. Через некоторое время они его совсем не слышат.’
‘Этот остров необычайен’ - сказал Хэл, окидывая взглядом поток проходящих мимо лиц. Там были черные лица, белые, коричневые и желтые, и все оттенки между ними. Глаза были миндалевидными или выпуклыми, а носы - плоскими, изогнутыми или в форме клюва. Волосы были пушистыми или шелковистыми, черными или золотистыми в этом котле человечества, где кровь европейцев, банту и арабов смешивалась с кровью жителей многих других стран, омываемых западной частью Индийского океана.
- Когда мой отец возглавил посольство в Венецию от имени нашего бывшего императора, отца Иясу, я привыкла к толпам людей из разных стран, которые толпились на площадях или ходили туда-сюда по каналам. Но даже это было совсем не так.- Юдифь сухо и криво усмехнулась. - Но ведь Венеция была Европой, а Занзибар - Африка. Это - жаркий, дикий и более варварский континент.’
Она взяла Хэла за руку и наклонилась ближе. - ‘Может быть, мне следовало взять с собой доспехи, - пошутила она, и Хэл вспомнил, как прекрасно она выглядела в своей начищенной кольчуге под белой туникой, сидя верхом на черном арабском жеребце с золотыми доспехами и гребнем из страусовых перьев. Когда Хэл впервые увидел Юдифь в ее великолепном боевом снаряжении, он принял ее за мужчину. Он знал ее только как генерала Назет и
