Александр Дюма - Охотник на водоплавающую дичь
— Ты еще ребенок.
— Вы ошибаетесь, господин Ален; слезы матушки сделали меня мужчиной, и я это докажу: если в вашем сердце осталась хоть капля жалости, то я надеюсь, что смерть сына будет не напрасной, и я добьюсь того, чего не удалось моей отчаявшейся матушке.
— Что ты хочешь сказать, Жан Мари?
— Я пришел на эту отмель не только для того, чтобы говорить с вами… Нет, я заранее знал, каким будет ваш ответ, господин Ален.
— Зачем же ты сюда пришел?
— Я пришел, чтобы здесь умереть!
В лице и словах мальчика было столько неистовости, что Ален испугался.
— Ты хочешь умереть? — вскричал он. Мальчик молчал.
— Да ты сошел с ума! Ты бредишь! — воскликнул молодой человек.
— Я не сошел с ума, и я не в бреду, — продолжал мальчик уже более спокойно, — но я хочу умереть. Будь я мужчиной, я бы стал с вами драться и попытался бы вас убить или сам бы погиб. Но я всего лишь ребенок и могу только умереть.
— Черт побери, зачем тебе умирать?
— Я хочу умереть, так как по вашей вине мне придется расстаться с матерью, и вдали от нее тоска быстро убьет меня. Я хочу умереть, так как надеюсь, что вы пожалеете о том, что свели в могилу невинного ребенка, и память о нем так тронет ваше сердце, что вы исполните свой долг и вернете матушке ее честь, чтобы она больше не плакала, а люди из Мези больше не издевались над ней. Словом, если вы так и не сжалитесь над матушкой, я хочу умереть, чтобы быть поближе к Боженьке; тогда я смогу просить его позаботиться о ней и наказать того, кто сделал ее несчастной!.. Вот видите, господин Ален, я хорошо все обдумал, прежде чем на это решиться: я не сошел с ума и я не в бреду.
— Думаешь, я позволю тебе умереть? — вскричал Ален. Мальчик, не говоря ни слова, указал на море. Охотник посмотрел в указанном направлении.
Он забыл о приливе.
Содрогнувшись, Монпле убедился, что вода стремительно прибывает, как это бывает в дни равноденствия. Настала его очередь уговаривать ребенка.
— Жан Мари, — сказал Ален, — не делай глупостей! Я прошу тебя по-хорошему, малыш: поспешим к лодке, нельзя терять ни секунды… Видишь, чтобы до нее добраться, мне придется идти по пояс в воде.
Лицо мальчика на миг озарилось торжествующей радостью.
— А! Я же говорил, что смерть сына принесет матушке пользу! — воскликнул юнга. — Вы уже дрожите при мысли, что моя душа после смерти не оставит вас в покое.
— Черт побери! Ты пойдешь или нет, в конце концов? — вскричал молодой охотник, теряя терпение.
— Нет, я никуда не пойду, — отвечал мальчик. — Идите один, а я останусь здесь. Я хочу умереть, и я умру! Я верну вам жизнь, которую вы спасли ценой счастья моей матушки; я не увижу больше ее слез и не услышу, как жители деревни поносят ее последними словами.
Ален увидел, что мальчик дошел до исступления, и понял, что ему не удастся его убедить. Улучив минуту, когда Жан Мари отвернулся, чтобы посмотреть в сторону Мези, он бросился к ребенку, собираясь схватить его и насильно отнести в лодку.
Однако мальчик пригнулся, выскользнул из рук Алена и бросился бежать; тот помчался за беглецом. Молодой охотник был ловким и крепким, и все же он не мог угнаться за мальчиком, которым, казалось, движет сверхъестественная сила.
Бешеная погоня продолжалась минут семь-восемь.
Запыхавшись, Ален остановился первым и посмотрел на море.
Вода продолжала подниматься с устрашающей силой и быстротой.
Ширина отмели уже не превышала ста шагов.
Встревоженный молодой человек окликнул Жана Мари.
Увидев, что Монпле перестал его преследовать, мальчик тоже остановился. Он сделал несколько шагов, словно собираясь устремиться навстречу
волнам, а затем сел на камень, в то же время продолжая следить за малейшими движениями охотника.
— Жан Мари, — сказал Ален, — когда же ты образумишься? Послушай, я умоляю тебя, давай поспешим, у нас осталось мало времени, чтобы вернуться в лодку.
Юнга покачал головой.
— Нет, — отвечал он, — уходите и оставьте меня одного. Я не знаю, что такое смерть, больно это или нет, но я так мучился всю эту неделю, что хуже мне уже не будет… Смерть! Я не боюсь ее, ведь я уверен, что она принесет матушке утешение и спасение, а зная это, можно умереть спокойно!
Ален почувствовал, что он не может устоять перед столь сильной любовью сына к матери.
Лед его сердца начал понемногу оттаивать, затаенная любовь, которую он все еще испытывал по отношению к вдове, ожила в нем, стараясь взять верх над жалкими доводами самолюбия.
Охотник направился к Жану Мари.
Мальчик решил, что Ален снова попытается его схватить, и поднялся, собираясь убежать.
— Стой! — крикнул молодой человек.
— Это зависит от вас, — отвечал мужественный ребенок. В душе Монпле явно продолжалась жестокая борьба.
— Ну-ка, стой! — воскликнул он. — То, о чем ты просишь, так и быть…
— Так и быть?
— Так и быть, я это сделаю. Мать, которую так нежно любит сын, наверняка будет превосходной женой, даже такому дикарю, как я.
— В самом деле, господин Ален, вы говорите правду? — вскричал Жан Мари.
— Да, я клянусь! — отвечал молодой человек.
— Так вы женитесь на моей матушке?
— Я женюсь на ней.
Мальчик необычайно торжественно простер руки к морю, которое подступало к людям с ревом — их отделяло от него не более двадцати шагов.
— Вы клянетесь в этом перед лицом смерти? — спросил Жан Мари.
— Я клянусь, сын мой! — повторил Ален.
— О! Вы же не станете меня обманывать в такой миг, не так ли?
Мальчик, еще недавно преисполненный решимости, разразился слезами от столь неожиданного поворота событий. Бросившись в объятия охотника, он воскликнул:
— Спасибо от матушки и спасибо от меня! Я обещаю за нее и за себя, господин Ален: мы сделаем все, что в наших силах, чтобы облегчить ваш крест… О! Какое утешение для бедной матушки! Пойдемте к ней скорее, господин Ален.
— Да! Да! — вскричал охотник. — Мы уже потеряли столько времени, что я боюсь, как бы нам не пришлось добираться до лодки вплавь. Ну-ка, давай поскорее, мой мальчик!
Оба ринулись в сторону лодки, а вода все прибывала, как будто море гналось за ними по пятам.
Они находились на ровной местности, но шлюпка была скрыта от них грядой скал высотой в семь-восемь футов.
Бегом миновав скалы, Ален и Жан Мари внезапно остановились.
Они взглядом искали лодку, но ее не было на том месте, где охотник ее оставил.
Где же она была?
Мальчик первым заметил лодку и закричал от отчаяния, указывая на нее пальцем; затем он опустился на колени, уже не на песок, а в воду.
Вода продолжала подниматься; море настигло беглецов и замерло у их ног. Лодка виднелась на расстоянии около четверти льё: волны оторвали ее от
