Юрий Волошин - Зеленые холмы Винланда
– Собаке собачья смерть.
– И то верно. Считай, братка, наши все отомщены. Орм, Торд, Веф, Гест… и другие тоже.
– Одно жаль, – подал голос Ленок, смотря и смотря в светлеющее на горизонте небо. – Кнорр вражий нам заполучить не удалось. Эх-х…
Там же, на горизонте, еле виднелось судно. Уходило оно. Уходило от них. Не решились разбойники прийти своим на помощь, сочли за лучшее бежать, пока не догнали.
Да уж теперь не догонишь. Зато хоть можно быть в уверенности, что отныне к этому берегу не пристанут. Оно бы хорошо для спокойствия, но все же если б еще и кнорр заполучить…
Ладно. Придется довольствоваться тем, что досталось. По совести, досталось немало. Прежде всего, лодка. Теперь у них две лодки! Две – всегда лучше, чем одна. Да и семерых сраженных разбойников волны не успели в море унести – там, где пали, воды всего по щиколотку, ну по колено.
А они, все семеро, в кольчугах. Тела на берег вытащили, разоблачили до портков. Как рассвело маленько, по мелководью еще побродили, выискивая оружие брошенное. Четыре меча нашли, ножей справных полдюжины, три копья, два топора боевых… Да, худо бы пришлось обитателям усадьбы, когда б люди Аульва их врасплох застали.
Торм-молчальник тела мертвые хотел в море спихнуть – рыбам на прокорм. Но Белян настоял на захоронении в яме. Все-таки, считай, в бою погибли… Единственное, на что согласился, – чтобы всех семерых в одной яме, а не по отдельности. Ну, и Тили-обжору туда же, до кучи. Иначе копать бы не перекопать! И так-то много чести.
А Гру-корсар и Канут-кубарь получили свою порцию палок по пяткам. Причем сам Торм-молчальник наказывал – смачно, с оттягом. На том и прощены были. Впредь неповадно будет.
5
Отдыхать недолго пришлось. День да ночь. День да ночь. И снова – настороже. Вот-вот склеринги явятся. И навряд с добрыми намерениями теперь-то… Незадачливые похитители по морю за полдня вернулись, склерингам же идти берегом и лесом к усадьбе аккурат день да ночь, день да ночь.
Что явятся, то и к старице Берит не ходи, не спрашивай. Да и старица сдала что-то в последние дни. Возраст все-таки. Лежала, в потолок смотрела. Жаль. А то бы поднять ее над частоколом в полный рост, как только склеринги явятся, – и она их всех зачаровала бы взмахом рук, как удавалось ей прежде. Но сила, похоже, исчерпалась. Жаль. Ведь явятся склеринги, явятся… Сказано про них: миролюбивы массачузы, если с ними по-хорошему. А разве это по-хорошему – юниц похитили, да еще в камышах перебили воинов краснокожих изрядно.
И поди докажи, что один из троих похитителей уже наказан шеей сломанной и остальные двое тоже наказаны сурово. Поди докажи, что склерингов в камышах постреляли чужаки, которые для обитателей усадьбы враги не меньшие, чем для склерингов. Все бледнолицые для краснокожих на одно лицо. Как, впрочем, и краснокожие для бледнолицых.
Шептался Ленок со своей скво Ту-ки-си постоянно, выяснял что-то, убеждал, думал вслух. Все-таки единственный из всех что-то такое знал про массачузов, пожил среди них. Приходил к костру на малый совет – Белян, Сивел да Торм-молчальник, – головой качал сокрушенно.
– Договориться, конечно, с массачузами, можно. Однако сложно. Смотря с кем… Черная Сова – вождь мудрый, многое повидал, знает цену случайности. Быстрый Волк тоже за нас будет, он как-никак братом моей скво приходится, а с ней я уже говорил. Только молод слишком Быстрый Волк, голос его большого веса не имеет. А вот Громкий Ворон – с ним вряд ли… Не верит он нам, да и на место Черной Совы метит. Так что…
– Воевать будем? – подхватил Сивел с готовностью.
– Эх, Сивка, – поцокал языком Ленок, – воин ты, пожалуй, знатный, но рыжий Аульв напоследок все же сильно, видать, по голове тебе дал, ум отшиб напрочь. Их, склерингов, полтораста-двести воинов, я же сказывал. А нас всего-навсего – неполный десяток… если старицу немощную тоже считать.
– Ну, а что?! – горячился Сивел. – Или прикажешь в две лодки погрузиться и в море сбежать? Там и сгинем при первом же шторме!
– Я тут не приказываю, – тушевался Ленок лукаво. – Белян у нас глава. Прикажет, так и в лодки погрузимся.
Белян загодя зеленел лицом, слыша про ненавистное море. Мотал головой, отрицая.
Торм-молчальник… молчал, молчал. Сказал все же:
– За дорого жизни свои продадим. Викинги мы или нет?
Гм! Кто викинги, а кто и новгородцы. Да и жизнь продавать не хочется, пусть и за дорого.
– Ты вот что, Торм, – стрельнул взглядом Ленок, – ты топор свой снова закопай там, откуда выкопал. Склеринги, явившись и у тебя его приметив, сразу решат, что мы сами мир нарушили и войны с ними хотим. Закопай, Торм, закопай. Топоров боевых у нас теперь предостаточно… трофейных. Выбери из них, а этот закопай.
– Так и поможет?! – хмыкал Торм недоверчиво.
– Не помешает, – стоял на своем Ленок. -
В переговорах мирных всякая мелочь важна. Переговоры мирные – то наука целая.
– О, какой ученый среди нас! – бурчал Торм, лишь бы последнее слово за собой оставить.
– Если кто здесь ученей меня и языком массачузов получше владеет, я ж готов ему уступить! – снова стрелял лукавым взглядом Ленок.
– Ты, Торм, все же закопай топор, – заключал Белян малый совет у костра.
– Да закопаю, закопаю! А дальше? Что дальше делать станем?
– Ждать…
– И надеяться, – добавлял Ленок. – Ждать и надеяться.
Ничего иного и не остается.
* * *Склеринги явились на третьи сутки. На опушке показались. Всего шестеро. Все те же – Черная Сова, Громкий Ворон, Олений Рог, Зуб Щуки, Быстрый Волк, Сильный Бизон. Хотя как знать? Может, в чаще остальное войско хоронится. Числом этак с полторы сотни… И войско то лишь сигнала дожидается, чтобы с гиканьем и посвистом на усадьбу кинуться.
Черная Сова копье воздел повыше. Помахал. На острие копья – тряпица белая.
– Чего это он? – озадачился Сивел на башенке. – Или знак своим подает к атаке?
– Какой знак, Сивка? – спросил Ленок со двора, запрокинув лицо к башенке.
– Тряпица белая на копье!
– Не, – выдохнул Ленок с облегчением. – То не к атаке знак. То они переговорить хотят.
– Откуда знаешь?
– Так я и научил, пока у них был. Мол, если кто тряпицей белой машет, значит, не сразу войной идут, а переговорить готовы.
– А потом?
– А потом – как случится. Может, переговорят, а потом и войной пойдут. Все зависит от того, как переговорят.
– Мудрено.
– Мудрено, да мудро.
– Ну, где-то так, где-то так.
* * *Сложно говорили, долго говорили. Чем закончится, так до последнего и не знали. Ни массачузы, ни новгородцы с исландцами.
Пока говорили, ни разу массачузы трубку с табаком не достали. Сами не закурили, новгородцам не предложили. Дурной знак, дурной.
