Валерий Сосновцев - Имперский раб
Соглядатая не пришлось долго уговаривать. Он рассказал, что позапрошлой ночью увидел, как Гюльсене встретилась тайно с мужчиной. Будучи человеком лекаря аталыка, он доложил ему. Тот велел проследить. Вот теперь он и попался.
– Ты узнал, кто был тот мужчина? – зло спросил Ефрем, ухватившись за рукоять кривого кинжала у себя за поясом.
– Не-е-е-т!.. Господин, я никому не говорил!..
– Я спрашиваю последний раз! Узнал?
– Узнал, но неточно… Господин, не убивай меня, – вопил слуга лекаря. – Я знаю такое, что только за золото выдают…
– Или за жизнь! Говори, коли так.
– Лекарь правителя еще больший шпион, чем я…
– Он сам тебе об этом сказал? – едва скрыв удивление, спросил Ефрем.
– Он поручал мне тайно переправлять донесения до города Каликутта, тамошнему английскому консулу…и в Персию я тоже возил их, его людям.
– Вот это новость! – воскликнул Семен.
– Многовато мест что-то, – засомневался Ефрем. – Да и далековато. Чем докажешь? Может, ты оговором невинвного себя спасти вздумал, а?
– Докажу, господин, докажу! – затараторил шпион, словно хватаясь за спасительную соломинку. – Завтра торговый караван отправляется в Индию. Караванщиком там я. Можете узнать сами…
– Ну и что? Эка диковина! Энтих караванов почитай сотня туда за год-то ходит! – воскликнул Семен. Ефрем жестом придержал его.
– Ко мне, в караван-сарай, на рассвете прибудет сам лекарь и принесет то, что я должен буду доставить тайно английскому консулу в Каликутте. Там бумаги с тайными писаниями… Никому лекарь не верит. Потому сам приносит послания свои, прямо перед отъездом каравана.
– Хорошо тебе платит лекарь? – спросил Ефрем.
– Пятьдесят золотых за каждую поездку. Половину здесь и половину на месте.
– Зачем же ты ввязался в такую мелкую слежку за нами, коли такое богатство само на тебя валилось?
– Не такая уж она мелкая… Лекарь хотел тебя с поличным застать, когда бы я проследил. Ведь тебя и Гюльсене я сразу узнал… Лекарь хотел напугать тебя разоблачением и заставить служить ему… Шпионить за аталыком…и ему, лекарю, обо всем, что узнаешь, доносить.
– Вот оно что. Где он сейчас? – спросил Ефрем.
– В своих покоях, во дворце, меня ждет…
Ефрем прохаживался по подвалу, похлопывая сложенной ногайкой по ладони левой руки. Все молчали. Время шло… Наконец он сказал:
– Семен, пошли со мной. Этого запри здесь.
Ефрем шел медленно, обдумывая случившееся. Он уже около полугода ничего нового не узнавал ни о планах правителя, ни о планах соседей Бухары. Все существенное о здешних краях и о политике он сообщил на родину. Его давно заинтересовали неведомые края к югу и востоку от здешних мест. Он слышал, что европейцев там не жалуют, просто убивают. И то слышал еще, что англичане со стороны Индии стараются всеми силами проникнуть в те края. В неведомый Теват или Тебет. Чем это чревато для Российской империи, вряд ли кто в Петербурге даже предполагает.
«Сейчас, – думал Ефрем, – случай сам идет ко мне в руки. Для проникновения в те запретные для европейцев пределы, нужно покровительство всеми азиатскими правителями признаваемое. Всеми! Такое может быть только для государственного посла!.. Значит, нужно срочно сделаться послом!»
Ефрем давно мог бы бежать на родину. До Каспия через земли каракалпаков с любым караваном можно было добраться дней за двадцать. Чтобы не хватились, можно было разыграть притворную гибель. Тем более, что ездить приходилось по службе в разные закоулки ханства часто и надолго. Впрочем, и без притворства не вдруг хватились бы. По Каспию до Астрахани день пути. Но проку в том, Ефрем посчитал, будет мало. Значит, чтобы далее Бухары проникнуть, все заново готовить? Снова адовы муки кому-то проходить?.. Он известил Потемкина о планах своих и стал ждать удобного случая. И случай – вот он, сыскался!
Гюльсене ждала их в тревоге. Она была одета по-прежнему в мужское платье и походила на юношу лет пятнадцати. Ефрем придирчиво оглядел ее. Бархатный халат все же едва скрывал ее пышные груди.
– Что случилось, милый? – волнуясь, спросила она.
– Потом, потом, – как можно ласковее ответил Ефрем и по-русски обратился к Семену:
– Хочешь вернуться в Россию?
Тот от неожиданности даже задохнулся. Наконец, выдохнув, спросил:
– Как это?
– Хочешь или нет? – нетерпеливо переспросил Ефрем.
– Да кабы знать как, хуч ползком бы!..
– Ползком не надо, на конях поедешь!
Ефрем повернулся к Гюльсене.
– Скажи, ты готова бежать со мною? Хочешь ли стать женой мне и жить свободной?
От неожиданности она в недоумении посмотрела на него: не ослышалась ли?
– Гюльсене, ну что же ты? – громким, умоляющим шепотом, боясь ее отказа, спросил он.
– Милый, – бросилась она к нему на шею и зарыдала. – Хоть в ад, хоть в рай! Мне без тебя здесь все едино не жить!
– Поживем еще, поживем, не плачь, – успокаивал он, вытирая ладонями слезы с ее щек.
– Семен, быстро зови сюда Тимофея и Савву.
Те явились скоро. Оба неотлучно ждали. Ефрем рассказал им, что задумал бежать. Зная их настроения, убеждать не стал, а сразу предложил:
– Ты, Савва, я чаю, со мной поедешь?
– Куды ж мне без своих-то, помереть здеся таперича, што ли? – взволнованно отозвался тот.
– Ну а тебе, Тимоха, думается мне, ехать и незачем, и не к кому?
Тимофей молча кивнул.
– Или ты дома что натворил? – спросил Ефрем. – Нам не все сказывал.
Тимоха молчал, только в затылке чесал, потупившись и переминаясь.
– Ладно, здесь ты не живоглотничал – и то спасибо! Человечен со страждущими был. За прошлое твое пусть Бог тебя судит. Я знал, что не охота тебе будет здешнюю жизнь на российское неведомое житье менять, поэтому купчую всех имениев моих здешних на тебя сотворил, заранее… За твою верность мне, бери, владей и радуйся! Нас, знаю, не выдашь…
– Да что ты, Ефрем! Не обижай меня. Коль такая мысль есть, не возьму я ничего! Хоть и на погибель, но лучше с вами поеду… Я сроду не иудствовал!.. Барахлом совести не заменишь!
– Не обижайся, – обнял Ефрем его за плечи, – это я так, не в обиду. С нами, я вижу, тебе нельзя…
Тимофей попытался было сказать что-то, но Ефрем остановил:
– Не надо, брат, не время, да и незачем! Мы тебе судьи только за то, что сами видели. Бумаги в том малом ларце найдешь…
– Да я же неграмотный! – перебил его Тимоха.
– Ах ты, боже ты мой, другие прочтут, ежели что! А чаю я, что и не спросит никто! Это так, на всякий случай!.. Сейчас берите с Саввой по паре коней, тихо подъедете к заветной калитке дворцовой. Там ты, Савва, по-бабьи завизжишь что есть мочи, и пускайтесь галопом наутек. Подальше следы от дворца отведете, теряйте их и возвращайтесь. Да, ежели на стражу нарветесь, то скажете, мол, сами на бабий крик прибежали. Поняли?
