Роберт Стивенсон - Черная стрела
Дик и Лоулесс не решались ответить ему, так как он узнал бы их по голосам. И они стояли беспомощные, словно корабли на якоре, и не знали, как поступить.
— Ты что, парень, немой? — спросил шкипер. — Друзья, — икнув, продолжал он, — это немые. Терпеть не могу неучтивости. Вежливый человек, даже если он немой, отвечает, когда с ним говорят.
Между тем матрос Том, мужчина очень сильный, казалось, что-то заподозрил. Он был трезвее капитана. Внезапно он вышел вперед, грубо схватил Лоулесса за плечо и, ругаясь, спросил его, из-за какой такой болезни он держит на привязи свой язык. На это бродяга, решив, что им терять уже нечего, ответил ему таким ударом, что моряк растянулся на песке. Крикнув Дику, чтобы он следовал за ним, Лоулесс со всех ног помчался по берегу.
Все это произошло в одно мгновение. Не успел Дик броситься бежать, как Арблестер вцепился в него. Том подполз на животе и схватил Дика за ногу, а третий моряк размахивал кортиком над его головой.
Не страх мучил молодого Шелтона — его мучила досада, что, избегнув сэра Дэниэла, убедив в своей невиновности лорда Райзингэма, он попал в руки старого пьяного моряка. Досаднее всего было то, что он и сам чувствовал себя виновным, чувствовал себя несостоятельным должником этого человека, чей корабль он украл и погубил, и поздно проснувшаяся совесть громко говорила ему об этом.
— Тащите его в кабак, я хочу разглядеть его лицо, — сказал Арблестер.
— Ладно, ладно, — ответил Том. — Только мы сперва разгрузим его сумку, чтобы другие молодцы не потребовали своей доли.
Однако они не нашли ни одного пенни, хотя обыскали Дика с головы до ног; не нашли ничего, кроме перстня с печатью лорда Фоксгэма. Они сорвали этот перстень с его пальца.
— Поверните его к лунному свету, — сказал шкипер, и, взяв Дика за подбородок, он больно вздернул кверху его голову.
— Святая дева! — вскричал он. — Это наш пират!
— Ну? — воскликнул Том.
— Клянусь непорочной девой Бордосской, он самый! — повторил Арблестер. — Ну, морской вор, ты у меня в руках! — кричал он. — Где мой корабль? Где мое вино? Нет, на этот раз не уйдешь. Том, дай-ка мне сюда веревку. Я свяжу этому морскому волку руки и ноги, я свяжу его, как жареного индюка, а потом буду его бить! О, как я буду его бить!
Продолжая говорить, он со свойственной морякам ловкостью обвивал Дика веревкой, яростно затягивая ее, завязывая тугие узлы.
Наконец молодой человек превратился в тюк, беспомощный и неподвижный, как труп. Шкипер, держа его на вытянутой руке, громко захохотал. Потом дал ему оглушительную затрещину в ухо; затем начал медленно поворачивать его и неистово колотить. Гнев, как буря, поднялся в груди Дика; гнев душил его; ему казалось, он вот-вот умрет от злости. Но когда моряк, утомленный своей жестокой забавой, бросил его на песок и отвернулся, чтобы посоветоваться с приятелями. Дик мгновенно овладел собой. Это была минутная передышка; прежде чем они снова начнут мучить его, он, быть может, найдет способ вывернуться из этого унизительного и рокового приключения.
Пока его победители спорили, как поступить с ним, он собрался с духом и твердым голосом заговорил.
— Досточтимые господа, — начал он, — вы что, совсем с ума сошли? Небо дает вам в руки случай чудовищно разбогатеть. Вы тридцать раз поедете в море, а второго такого случая не найдете. А вы — о небо! — что вы сделали? Избили меня? Да так поступает рассерженный ребенок! Но ведь вы не дети, вы опытные, пропахшие смолой моряки, которым не страшны ни огонь, ни вода, которые любят золото, любят мясо. Нет, вы поступили безрассудно.
— Знаю, — сказал Том, — теперь, когда ты связан, ты будешь дурачить нас!
— Дурачить вас! — повторил Дик. — Ну, если вы дураки, дурачить вас нетрудно! Но если вы люди умные — а вы мне кажетесь людьми умными, — вы сами поймете, в чем ваша выгода. Когда я захватил ваш корабль, нас было много, мы были хорошо одеты и вооружены. А ну, сообразите, кто может собрать такой отряд? Только тот, бесспорно, у кого много золота. И если, будучи богатым, он все еще продолжает поиски, не останавливаясь перед трудностями, то, подумайте-ка хорошенько, не спрятано ли где-нибудь сокровище?
— О чем он говорит? — спросил один из моряков.
— Так вот, если вы потеряли старое судно и несколько кружек кислого, как уксус, вина, — продолжал Дик, — забудьте о них, потому что все это дрянь. Лучше поскорее присоединяйтесь к предприятию, которое через двенадцать часов либо обогатит вас, либо окончательно погубит. Только поднимите меня. Пойдемте куда-нибудь и потолкуем за кружкой, потому что мне больно, я озяб и мой рот набит снегом.
— Он старается одурачить нас, — презрительно сказал Том.
— Одурачить! Одурачить! — крикнул третий гуляка. — Хотел бы я посмотреть на человека, который мог бы меня одурачить! Уж это был бы плут! Ну, да я ведь не вчера родился. Когда я вижу дом с колокольней, я понимаю, что это церковь. И по-моему, кум Арблестер, этот молодой человек говорит дело. Уж не выслушать ли нам его? Давайте послушаем.
— Я охотно выпил бы кружку крепкого эля, добрый мастер Пиррет, — ответил Арблестер. — А ты что скажешь, Том? Да ведь кошелек-то пуст!
— Я заплачу, — сказал Пиррет, — я заплачу. Я хочу узнать, в чем дело. Мне кажется, тут пахнет золотом.
— Ну, если мы снова примемся пьянствовать, все пропало! — вскричал Том.
— Кум Арблестер, вы слишком много позволяете своему слуге, — заметил мастер Пиррет. — Неужели вы допустите, чтобы вами командовал наемный человек? Фу, фу!
— Тише, парень! — сказал Арблестер, обращаясь к Тому. — Заткни глотку. Матросы не смеют учить шкипера!
— Делайте что хотите, — сказал Том. — Я умываю руки.
— Поставьте его на ноги, — сказал Пиррет. — Я знаю укромное местечко, где мы можем выпить и потолковать.
— Если вы хотите, чтобы я шел, друзья мои, развяжите мне ноги, — сказал Дик, когда его подняли и поставили, словно столб.
— Он прав, — рассмеялся Пиррет. — Так ему далеко не уйти. Вытащи свой нож и разрежь веревки, кум.
Даже Арблестер заколебался при этом предложении. Но так как его товарищ настаивал, а у Дика хватило разума сохранять самое деревянное, равнодушное выражение лица и лишь пожимать плечами, шкипер наконец согласился и разрезал веревку, которая связывала ноги пленника. Это не только дало возможность Дику идти, но и вообще ослабило все веревки. Он почувствовал, что рука за спиной стала двигаться свободнее, и начал надеяться, что со временем ему удастся ее совсем высвободить. Он уже и так многим был обязан глупости и жадности Пиррета.
Этот достойный человек взял на себя руководство и привел их в тот самый кабак, где Лоулесс пил с Арблестером во время урагана. Сейчас кабак был пуст; огонь потух, и только груда раскаленного пепла дышала приятным теплом. Они уселись; хозяин поставил перед ними кастрюлю с горячим элем. Пиррет и Арблестер вытянули ноги и скрестили руки, — видно было, что они собираются приятно провести часок-другой.
